Богдан Соколовский
В связи с блокированием поставок антрацитного угля из оккупированной территории на украинские тепловые станции, среди прочего, необходимо отметить следующее:
во-первых, решить эту проблему за то время, на которое хватает запасов угля на наших ТЭЦ и ТЭС, путем поставок антрацита из других мест (например из Южной Африки, Вьетнама, Австралии, США и т.д.) — дело не реальное, поскольку, в частности, на это требуется сравнительно больше времени, чем говорят об этом официальные лица, а также соответствующей в нашей стране инфраструктуры, которой сейчас нет. А для перехода тепловых станций на сжигание вместо антрацита угля газовой группы потребуется примерно год–два, не говоря уже о необходимых средствах для внедрения соответствующих технологий;
во-вторых, примерно половина украинских тепловых станций оборудованы для сжигания угля антрацитной группы, который у нас добывается только на оккупированных территориях. Почти все такие тепловые станции проектировались в советское время с привязкой к конкретным шахтам;
в-третьих, во многих странах тепловая энергетика, в отличие от Украины со значительным сектором атомной энергетики, является основой национальной электроэнергетики, притом, что там практически не используется антрацит как энергетическое топливо. Там сжигают уголь газовой группы. Например, в соседней Польше, где почти вдвое больше тепловых станций, чем в Украине, практически добывается не антрацит, а уголь газовой группы. Там большинство ТЭЦ и ТЭС оборудованы для сжигания угля и антрацитной группы, и газовой группы. Таким образом, станции имеют выбор: приобрели по выгодной цене импортный антрацит — хорошо; нет антрацита, а имеется только свой газовый уголь — тоже не беда. Итак, тепловая энергетика может определиться, на какое топливо ориентироваться без введения чрезвычайных положений и т. п. Конечно, антрацитный уголь в качестве топлива располагает рядом преимуществ: в частности, экологичен, с хорошей теплоотдачей и т. д. Но эти преимущества не являются определяющими для функционирования энергетики;
в-четвертых, что касается украинской тепловой энергетики, то не раз предлагалось дооборудовать соответствующие ТЭЦ и ТЭС для сжигания угля обоих типов (в зависимости от ситуации). При этом исходили исключительно из экономических соображений, ведь до 2014-го никто даже не рассматривал возможности российской оккупации. В частности, в 2008 году, по инициативе тогдашнего украинского президента, а также в апреле 2015 года, когда польский президент во время своего визита в Киев выразил готовность своей страны выделить на эти цели примерно 50 млн евро. Всего, по мнению отдельных специалистов, такое дооборудование основных наших ТЭЦ и ТЭС обошлось бы примерно в 1 млрд долл. США. Хотя отдельными официальными лицами тогда озвучивалась и другая сумма — 5–6 млрд долл. США. Во всяком случае, такие предложения были проигнорированы.
Кроме того, получается, что блокада поставок угля из оккупированной территории на украинские ТЭЦ и ТЭС как минимум обнажила слабое место в стратегии нашей безопасности. Ведь мы сами подсказываем напавшему на нас врагу, что блокирование поставок антрацита может быть для нас полной катастрофой. И здесь необходимо признать, что за 3 года войны мы не готовились к такой форме нападения! Теперь не исключено, что именно поставки антрацита будут блокироваться нашими врагами для дестабилизации («расшатывания») Украины, чего и добивается Кремль. А это для РФ и дешевле, и безопаснее с точки зрения нарушения ею международного права, чем, например, введение к нам «градов» или танков. Как же быть? Кому предъявлять претензии? Решит ли это проблему зависимости украинской энергетики от антрацита?
Кроме того, не исключено, что нынешние блокировщики обеспечат свободные поставки законно оформленного угля, блокируя при этом остальные товары. Ведь такой опыт у них есть — проезд пассажиров не блокируется. И что тогда будут предпринимать и заявлять противники блокады? Кто ответит за «страшилки» и т. п.? Возможно, это решит насущную проблему? Может, прекратится незаконное перемещение других товаров?
