НЕЗАВИСИМЫЙ АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Азиатско-Тихоокеанский регион сегодня — это место, где, с одной стороны, Китай, как вторая сверхдержава мира, разминает свои океанские мышцы, а с другой — администрация Б. Обамы реализует политику «перебалансировки» (или «Тихоокеанского поворота» — Pacific Pivot), которая чаще носит название политики сдерживания Китая. И если американская стратегия еще только приобретает свою форму, то Китай уже достаточно длительное время демонстрирует соседям свои амбиции. Так, в конце 2013 года Пекин заставил понервничать Японию и Южную Корею, когда воздушное пространство над Восточно-Китайским морем объявил своей «охранной зоной».

Таким образом, нынешнему развитию политико-экономических процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) присуща устоявшаяся тенденция дальнейшего распыления мировых центров силы, смещающихся в АТР из-за усиления роли Китая и Индии, попыток России усилить свое влияние на процесс перераспределения баланса сил в регионе, а также из-за относительного снижения активности США в этом регионе вследствие ситуативного переориентирования на Восточную Европу из-за агрессии РФ против Украины.

Предполагается, что основным риском для стран АТР является рост зависимости темпов развития региональной экономики от безопасностных факторов. А дальнейшее углубление территориальных споров между ключевыми игроками будет происходить на фоне эскалации гонки вооружения, что не позволит создавать совместные проекты и укреплять кооперационные межгосударственные связи.

Во время фактического переформатирования традиционной системы международных отношений из-за российской агрессии против Украины для основных региональных игроков, в первую очередь Китая, Японии, Республики Корея, Индии, Индонезии и Малайзии, становится важным процесс стратегической самоидентификации и предвидения конкретных экономических достижений и убытков от избранной позиции по отношению к нарушению Россией мировой системы безопасности, принципов поддержания международного мира и стабильности. Это — главная причина, из-за которой усилилась конкуренция между китайской и американской моделями трансформации политико-экономических и безопасностных процессов в АТР, что приводит к стагнации инициатив как в рамках АТЭС, так и Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП).

Российская аннексия Крыма и агрессия на востоке Украины теперь рассматривается большинством стран Юго-Восточной Азии, в первую очередь Вьетнамом и Филиппинами, как фактор, провоцирующий наращивание «воинственной» риторики Китая в отношениях с этими странами в рамках дальнейшего решения вопросов спорных территорий в Южно-Китайском море.

Справка: В мае 2014 года Китай начал добычу нефти на шельфе Южно-Китайского моря в спорном с Вьетнамом районе. Кстати, пограничный конфликт в этом районе имеет уже сорокалетнюю историю. В этот раз официальный Ханой попытался заблокировать работу китайской нефтяной платформы «Хайян Шию-981», установленной китайцами в Парасельском архипелаге (Парасельские острова — это небольшой необитаемый архипелаг приблизительно 250х100 км в Тонкинском море). Нет ни гаваней, ни бухт, но есть аэродром). Обе стороны направили в зону конфликта боевые корабли, но обошлось без применения огнестрельного оружия, ограничились водометами. При этом инцидент на море сопровождался погромами во Вьетнаме китайских фабрик и заводов. На первый взгляд, нефтяное месторождение спорное, поскольку входит в 200-мильную зону Вьетнама и Китая. Однако, по морскому праву оно принадлежит Вьетнаму, так как находится на краю его морского шельфа. В этот раз Китай выступает исключительно с позиции силы. Более того, Пекин намерен обозначить границу вдоль морских берегов всех стран, омываемых водами Южно-Китайского моря, в том числе и архипелаг Спратли, находящийся на расстоянии в тысячу километров от КНР. Если так произойдет, то Китай захватит до 80 % морской поверхности. По мнению ученых, запасы нефти в Южно-Китайском море составляют от 23 до 30 млрд тонн, газа — около 16 триллионов кубических метров. По меньшей мере, 70 % запасов углеводородов имеется на глубоководном шельфе.

Это, вместе с долговременным китайско-японским конфликтом вокруг архипелага Спратли и островов Сенкаку в Восточно-Китайском море и перманентной нестабильностью на Корейском полуострове из-за агрессивной политики КНДР, предопределяет определенное увеличение риска, когда Юго-Восточная и Восточная Азия превратятся в зону военного конфликта, а формы китайско-американского противостояния в АТР радикализируются.

Справка: Ахипелаг Спратли расположен в юго-западной части Южно-Китайского моря и состоит из более, чем ста небольших островов, атоллов и рифов. Общая площадь — до 400 тыс. квадратных километров. В настоящее время на островах имеются 4 аэродрома, на 21 острове архипелага размещены военные базы Вьетнама, на 8 островах — филиппинские гарнизоны. Малайзия контролирует 3 острова. Тайвань контролирует ключевой и самый большой остров архипелага, где размещены его военно-воздушная и военно-морская базы. В 2012 году Китай построил на одном из островов город Саньша с населением в 1 тысячу человек, разместив гарнизон «дивизионного уровня», полностью контролирующий, по некоторым данным, от 3 до 9 островов. На архипелаг Спратли свои права заявляет и Бруней. Все объясняется залежами нефти, газа, фосфора и рыбными запасами. К тому же через архипелаг проходят морские коммуникации поставок топлива в страны Восточной Азии. Еще в начале 2000-х гг. Пекин заявил, что без его разрешения в этой зоне судоходство неосуществимо. А также в 2011 году Китай объявил о своем праве производить обыск всех судов, проходящих через Спратли. Правда, Китай ни разу не использовал это право, но и не отказался от него.

 

Политика внерегиональних игроков

США

Невзирая на вынужденное смещение официальным Вашингтоном фокуса геополитического внимания из Азиатско-Тихоокеанского региона на Европейский континент (где разгорается российско-украинский конфликт) и значительно обострившуюся ситуацию в Сирии и Ираке из-за действий «Исламского государства», беспрекословным стратегическим приоритетом США остается политика сдерживания Китая.

Справка: В американском военно-политическом руководстве пришли к консенсусу по поводу того, что интенсивный процесс превращения КНР на военно-политическую и экономическую сверхдержаву составляет ключевую угрозу национальным интересам США. Поэтому, в рамках задекларированной администрацией Б. Обамы стратегии «возвращения в Азию», сдерживание Китая должно осуществляться посредством наращивания военного давления Соединенных Штатов по периметру границ КНР, транспортно-транзитной изоляции Китая, создания антикитайских коалиций с ключевыми региональными игроками, а также ограничения доступа Пекина к мировой ресурсной базе, в первую очередь, углеводородов и современных технологий. Это, по идее, должно замедлить его ускорение в развитии.

При этом американская сторона полагает, что достаточно большой угрозой её национальным интересам является создание в перспективе политико-военного альянса между КНР и РФ.

Учитывая то, что Кремль сегодня ограничен в своих формах и методах противодействия политике стран Запада, усиливающих экономическую изоляцию РФ, движение Москвы в сторону Пекина расценивается Вашингтоном как таковое, что в состоянии ускорить темпы роста военного могущества и геополитического веса КНР, который в перспективе приблизится к современному уровню США. Это, в свою очередь, вынудит США радикально пересмотреть доктрину сдерживания Китая для того, чтобы не потерять стратегическую инициативу в рамках нынешнего китайско-американского статус-кво.

Официальный Вашингтон вынужден прибегнуть к затратной дипломатической и экономической политике для международной изоляции РФ, противодействия усилению КНР и укрепления единства стран-участниц т. н. «антикитайской коалиции» (Япония, Филиппины, Республика Корея), а также ориентирующихся на них региональных игроков из состава государств АСЕАН (Малайзия, Бруней, Таиланд, Сингапур, частично Вьетнам).

В этих условиях США активизировали сотрудничество со своими союзниками в АТР, стремясь их консолидировать для выработки общей антикитайской позиции, о чем, в частности, свидетельствует турне Б. Обамы по странам региона в 2014 году (Япония /23-24 апреля/, Республика Корея /25 апреля/, Малайзия /26-27 апреля/, Филиппины /28-29 апреля/).

Параллельно США, при поддержке ЕС, делают попытки привлечь Китай к более активному участию в деле урегулирования российско-украинского кризиса, что, по мнению американской стороны, позволит частично отодвинуть сроки создания альянса КНР-РФ. Для этого страны Запада на китайском направлении стремятся:

— ограничить возможности Кремля в деле обеспечения диверсификации поставок энергоносителей (нефть, газ) путем увеличения экспортных поставок на внутренний рынок КНР.

— убедить официальный Пекин использовать свое влияние на РФ для деэскалации ситуации в Украине.

Так, главными итогами встречи президента США Б. Обамы и главы КНР Си Цзиньпина (24 марта в рамках Гаагского саммита по вопросам ядерной безопасности) являются договоренности, касающиеся:

• активизации переговоров по заключению инвестиционного соглашения на фоне позитивных оценок лидеров стран нынешнего состояния и перспектив развития торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества, а также декларации американской стороной намерения создать условия для справедливой конкуренции и инвестиционной деятельности китайских предприятий в США;
• признания наличия «важных общих интересов в АТР», демонстрации готовности активизировать диалог и координировать шаги с целью обеспечить мир, стабильность и процветание региона. При этом Си Цзиньпин выразил готовность формировать вместе с США новую модель отношений между большими государствами, а также решать проблемные вопросы с тем, чтобы стабилизировать развитие двусторонних отношений;
• интенсификации контактов оборонных ведомств США и КНР для ускорения процесса создания механизма взаимного информирования о важных военных действиях;
• достижения консенсуса по поводу необходимости максимально использовать механизм ежегодных встреч между Министерством общественной безопасности КНР и Агентством национальной безопасности США с целью противодействия терроризму (на фоне подготовки по итогам встречи совместного заявления с оценкой любых его форм);
• дальнейшего сотрудничества по противодействию климатическим изменениям и развитию возобновляемых источников энергии и охраны окружающей среды, активного практического взаимодействия в рамках китайско-американской рабочей группы по изменению климата.

 

ФРГ

Договоренности, достигнутые по итогам визита главы КНР Си Цзиньпина в ФРГ 28-30 марта 2014 года и канцлера Германии А. Меркель в Китай 5-8 июля прошлого года, предусматривают:

• доведение двухстороннего сотрудничества до уровня комплексного стратегического партнерства (инициатива китайской стороны);
• внедрение концепции комплексного стратегического партнерства между ЕС и КНР, а также выполнение обязательств по имплементации Стратегической программы сотрудничества до 2020 г. (инициатива немецкой стороны);
• расширение двухсторонней торговли (в первую очередь, за счет борьбы с протекционизмом) и сотрудничества в финансовой сфере (открытие в ФРГ оффшорного центра по расчетам в юанях, а также китайского клирингового банка);
• учреждение инновационного партнерства, включающего сотрудничество в сферах индустриализации, урбанизации, информационных технологий и сельского хозяйства, а также в отрасли транспорта, электротранспорта, технологий современного производства, энергетики, продовольственной безопасности, чистых водных ресурсов и энергетической эффективности;
• использование обмена информацией по актуальным региональным и международным вопросам, в частности, касающейся ситуации в Украине, Афганистане и Сирии.

 

РФ

Именно сейчас Москва нуждается в хороших отношениях с Пекином. Во-первых, РФ полагает, что КНР будет соблюдать нейтралитет в отношении Крыма и Юго-Востока Украины. Во-вторых, Россия нуждается в резервном трубопроводе для того, чтобы уменьшить зависимость от новых экономических санкций ЕС. Поэтому «Газпром», ранее добывавший нефть в Южно-Китайском море, пренебрегая при этом «линией владений» Китая, сейчас полностью прекратил эти работы.

Далее, Москва не поддерживает Вьетнам в конфликте с Китаем, возникшем из-за Парасельского архипелага, вопреки тому, что его право подкрепляется международными законами. Вьетнам, в свою очередь, отказался от российского стрелкового оружия, отдав предпочтение израильскому. Аналитики полагают, что это не очень сильно ударит по России, поскольку сейчас она сосредоточилась на развитии отношений с Пекином.

Попытки России активизировать экономические и политические отношения с Китаем и создать так называемую «всеобъемлющую стратегическую и скоординированную ассоциацию», что особенно проявилось во время визита В. Путина в КНР в мае 2014 года, существенно скажутся на развитии ситуации в АТР.

Справка: 21 мая 2014 года завершился официальный визит Путина в КНР. Во время визита российский президент провел переговоры с Председателем КНР Си Цзиньпином, принял участие в открытии российско-китайских военных учений «Морское взаимодействие-2014» и в 4-ом саммите «Совещания по взаимодействию и мерах доверия в Азии» (Fouth Summit of the Conference on Interaction and Confidence Building Measures in Asia (CICA). Кроме того, в Шанхае он встретился с Генеральным секретарем ООН Пан Ги Муном, главами Ирана, Афганистана и Монголии. Российские аналитики и экономисты считают одним из заметных достижений визита подписание не менее 50 соглашений по вопросам торгово-экономического и гуманитарного сотрудничества между РФ и КНР. Среди таких на первом месте, безусловно, контракт между «Газпромом» и китайской государственной корпорацией CNPC, предусматривающий поставки газа в КНР в течение 30 лет.

 

Неотложная потребность Кремля в сближении с КНР была обусловлена следующими факторами:

• стремлением объединить интеграционные евразийские и тихоокеанские проекты посредством адаптации своих инициатив (Таможенный союз/Евразийский экономический союз) со всеобщими региональными процессами, что в перспективе обеспечит пребывание России и партнеров в фарватере азиатских экономических тенденций, и также предоставит Москве возможность закрепить за определенными секторами российской экономики стойкие позиции в региональной специализации;

Справка: РФ предпринимает активные меры для создания аналога «Организации безопасности и сотрудничества в Европе» (ОБСЕ) – «Совещания по взаимодействию и мерах доверия в Азии» (Conference on Interaction and Confidence Building Measures in Asia (CICA). В настоящее время в СІСА входят 24 страны, еще 9 стран и 4 международных организации сотрудничают с СІСА в качестве наблюдателей. Встречи глав государств и правительств происходят раз в четыре года. Главной задачей СІСА является обеспечение права государств Азии «на свободный выбор и развитие политической, социальной, экономической и культурной систем». Фактически, имеется в виду подписание «антиевроатлантической хартии».

 

• невозможностью сохранить «внешнеполитическую автономию» в условиях политического и экономического давления стран Запада из-за агрессии против Украины, а также необходимостью компенсировать предполагаемые потери от ухудшения отношений и прогнозируемого ограничения торгово-экономического сотрудничества с ЕС и США;
• стремлением Москвы, опираясь на новые стратегические соглашения с Пекином, преодолеть стойкие негативные тенденции в экономике, сформировавшиеся в течение последних 2-х лет на фоне относительно благоприятной внешней конъюнктуры, сохранить таким образом имеющуюся в РФ политико-экономическую модель и обеспечить развитие Восточной Сибири и Дальнего Востока, объединив их с динамическим экономическим развитием стран АТР.

При этом считается, что в основе новых российско-китайских отношений могут быть следующие факторы:

• учет Москвой интересов Пекина во время реализации ее внешнеполитических и экономических инициатив в регионе, в т. ч. с государствами, которые традиционно являются союзниками России — Вьетнамом, Северной Кореей, Монголией, Лаосом, Камбоджой, Индией, — не уступая при этом своих позиций. Налаживание координации между руководством государств путем четкого разграничения сфер российского и китайского влияния в Центральной и Южной Азии, устранение противоречий на двухстороннем уровне посредством взаимных уступок, а также в рамках ШОС и БРИКС;
• расширение сотрудничества в энергетической сфере, как в двухстороннем формате (достижение договоренностей на условиях Пекина в вопросе поставок в КНР природного газа в объемах 38 млрд м3, что составляет четверть всего объема потребления газа в КНР и более 20 % газового экспорта России), так со временем и в трехстороннем формате Россия-Иран-Китай (обеспечение возрастающих потребностей КНР в нефти за счет залежей в Восточной Сибири и иранского сырья);
• формирование российско-китайского альянса по поставкам в КНР современных образцов вооружений (на традиционных китайских условиях — небольшими партиями);
• устранение негативных тенденций в российско-китайской торговле (снижение темпов двухстороннего товарооборота, углубление структурного дисбаланса, преобладание в российском экспорте сырьевой продукции) путем частичной переориентации России на Китай по закупкам технологического оборудования, с учетом прогнозируемого сокращения, а по некоторым показателям и практически полного прекращения его поставок из Европы и США. Увеличение реализации совместных российско-китайских проектов по принципу «российские технологии — китайские инвестиции», в первую очередь в энергетической и добывающей отраслях;
• активизация российско-китайского сотрудничества в сфере атомной энергетики и развитие в КНР предприятий по обогащению урана.

В то же время сближение Москвы и Пекина на фоне международных санкций против РФ и вынужденной готовности идти на уступки в вопросах, составляющих стратегический интерес для КНР, угрожает усилением имеющихся и возникновением новых рисков для России, а именно:

• закрепление за РФ статуса сырьевого придатка КНР, ускорение экономического и технологического отставания от ведущих стран АТР и уменьшение в результате этого авторитета в региональных объединениях — ШОС, БРИКС, АТЭС;
• превращение Китаем ШОС в инструмент реализации своих интересов в Центральной Азии и недопущение его подчинения интересам России;
• несоответствие интересам Китая интеграционных инициатив РФ на постсоветском пространстве (Таможенный союз, ЕАЭС, ОДКБ), делающее сомнительной перспективу создания и полноценного функционирования Евразийского экономического союза. Усиление экономической экспансии КНР в Центральной Азии и доминирование в инвестиционной и торгово-экономической отраслях может привести к тому, что страны региона будут отдавать преимущество преференциальному торговому режиму с Китаем, отказываясь от интеграции с Россией.

 

КНР

Основные направления в общем развитии Китая в 2014 году были следующие:

• следование политике дальнейшей индустриализации и урбанизации;
• усиление роли планирования и сбалансирования основных показателей с целью поддержки «умных» темпов экономического роста (предусматривался рост ВВП на 7,5 %, потребительских цен на 3,5 %, сохранение баланса международных платежей и удержание коэффициента зарегистрированной безработицы в городах и поселках в пределах 4,6 %).

Достижения этого обеспечивалось соблюдением таких политических ориентиров как:

• углубление реформ, которые должны составлять основную движущую силу трансформации общества с акцентом на рост роли рыночных отношений в системе размещения производительных сил (ожидается сохранение ключевого влияния государства в сфере макрорегуляции и макроконтроля по направлениям стабилизации роста, обеспечения занятости, монетарной политики);
• увеличение финансового дефицита и госзаема пропорционально росту объема экономики и содержания удельного веса финансового дефицита на уровне 2,1 % ВВП. По мнению китайских экономистов, это обеспечит соблюдение принципа последовательности в финансовой политике;
• внедрение умеренной эластичной монетарной политики, что, кроме поддержки баланса между совокупным спросом и предложением, будет обеспечивать стабильность финансово-денежной системы в целом, но при этом предусматривать усиление ответственности правительственных структур при координации действий в сфере микрорегуляции финансовой, монетарной, производственной и инвестиционной политик;
• улучшение бытовых условий граждан. Предусматривался рост роли внутреннего спроса как основного двигателя экономики, поэтому особое внимание уделялось повышению доходов населения. Параллельно увеличивались расходы на образование, здравоохранение и охрану окружающей среды.

Среди базовых принципов реализации концепции развития определялись реформа административной системы и системы налогообложения, переход на прозрачную для общества систему формирования доходов и управления бюджетными средствами. Также предусматривались проведение реформы финансовой системы и оптимизация структуры государственного сектора экономики.

Среди приоритетов — программа создания экономической полосы вдоль «Шелкового пути» и «Морского шелкового пути XXI века», действующих экономических коридоров «Бангладеш-Китай-Индия-Мьянма» и «Китай-Пакистан», в т. ч. за счет разработки т. н. «опорных» проектов, которые должны обеспечивать ускоренное развитие инфраструктуры коммуникаций и создание зон свободной торговли (ЗСТ), отвечающих требованиям высоких международных стандартов.

На этом фоне одним из ключевых факторов, при помощи которого в ближайшей перспективе будет формироваться региональная и мировая политика Китая, будет наличие у Пекина дополнительных возможностей по переводу своей экономической модели из экстенсивного варианта развития на интенсивный, а также использование для своего глобального подъема общих региональных тенденций и принципов кооперации.

Китай, председательствуя в 2014 г. в АТЭС, инициировал в регионе ряд выгодных для себя проектов, ориентированных на развитие транспортно-коммуникационной инфраструктуры, создание Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, развитие информационной, энергетической, продовольственной кооперации, организацию условий для использования юаня как одной из резервных валют будущего.

Все это дает возможность Пекину использовать свое растущее влияние в своих интересах, касающихся процессов реформирования международных институтов, что, в конечном итоге, может изменить существующий мировой порядок. В этом процессе увеличится влияние ориентированных на КНР и РФ политико-экономических образований (в первую очередь БРИКС, ШОС), благодаря тому, что для их членов приоритетными будут общие интересы. Следовательно, председательство в АТЭС, а также членство в БРИКС и ШОС, могут быть использованы Пекином для подрыва позиций США, пользующихся статусом главного интегратора и гаранта безопасности в регионе.

В то же время предполагается, что коллективная платформа БРИКС и ШОС не сможет сплотить своих членов в случае геополитического конфликта. Не исключается, что при введении новых жестких финансово-экономических санкций против России возможности банковских механизмов этих объединений будут ограничены, за исключением треугольника Россия-Индия-Китай, в рамках которого может быть усилена трехсторонняя интеграция. Однако, реакция Китая и Индии на предполагаемые предложения РФ (в первую очередь в военной и энергетической сферах) будет обусловлена прагматичными расчетами, основанными на концепции получения максимальной выгоды от напряженности в российско-американских отношениях. В частности, Поднебесная полагает, что Кремль на фоне предсказуемого усиления международной изоляции потребует от Китая более значительной экономической поддержки. А Китай использует это для достижения своих внешнеполитических целей, когда Россия и далее будет воспринимать его как потенциального противника из-за наличия таких непреодолимых противоречий, как:

• неурегулированные территориальные претензии со стороны КНР к России;
• конкуренция между РФ и КНР в вопросах политического доминирования, территориальных и экономических ресурсов, а также в научно-техническом прогрессе.

Таким образом, в среднесрочной перспективе в Азиатско-Тихоокеанском регионе будет наблюдаться динамическое накопление политических проблем вследствие усиления соперничества между странами на фоне возрождения национализма, территориальных претензий и наращивания гонок вооружения, что увеличит риторику в диалоге между региональными лидерами.

В Евразии реваншизм Китая и России пока что не нарушил существующий геополитический порядок. В то же время, благодаря изменению политической динамики, создал предпосылки для отмены существующего статус-кво в регионе, установленного государствами Запада после Второй мировой войны.

Невзирая на это, ни один из региональных представителей не заинтересован в кардинальном изменении своего места в существующем балансе сил, а также в усилении конфронтации между ключевыми игроками. Так, Москва полагает, что Соединенные Штаты в АТР — не потенциальная угроза, а главный источник поддержки баланса сил. В то же время Кремль, поддерживая боевиков на востоке Украины, стремится продемонстрировать Вашингтону уязвимость главных принципов американской стратегии национальной безопасности, вынуждая его пойти, с целью ее оптимизации, на дополнительные финансовые расходы, что приведет, соответственно, к новым глобальным вызовам и угрозам.

Брюссель полагает, что необходимо внедрять концепцию комплексного стратегического и инновационного партнерства с КНР, включающего сотрудничество в сферах индустриализации, урбанизации, информационных технологий, транспорта, энергетики, продовольственной безопасности, чистых водных ресурсов и энергетической эффективности.

Экономический и политический вес Китая будет увеличиваться постепенно. Этот процесс будет сопровождаться перманентным переориентированием стран-сателлитов региона от традиционных государств-доноров (США, ЕС, Японии) на Китай. Привлекательность такой тенденции будет объясняться тем, что Пекин воздерживается от выдвижения политических условий в процессе расширения экономического сотрудничества — доступ к новому финансированию будет предоставляться в обмен на выгодные контракты и уступки для китайских инвесторов. При этом чрезмерная зависимость развивающихся экономик от одного донора будет увеличивать нестабильность в регионе.

Сближение Китая с Россией обеспечит ему значительные позитивные выгоды в соревновании за мировое лидерство. Фактически оно будет закреплено за КНР в АТР при российском содействии (в обмен на отказ Китая от экспансии в северном направлении), и в перспективе активизирует глобальное китайско-американское противостояние, а также, вследствие поляризации интересов, обусловит коррекцию политики КНР с соседними странами.

Формирование российско-китайского альянса будет ограниченно позитивно влиять на политико-экономическое положение России в краткосрочной перспективе и приведет к негативным последствиям — в долгосрочной.

В то же время смещение акцентов во внешней политике Китая вследствие агрессии РФ против Украины вынудит Пекин с осторожностью воспринимать инициативы Москвы, поскольку ЕС и США останутся стратегическими рынками сбыта и источниками технологий для КНР. Кроме того, не исключено, что сближение России и Китая, после достижения сторонами своих тактических целей, может уже в среднесрочной перспективе закончиться очередным охлаждением отношений.

При этом анализ имеющейся информации демонстрирует, что официальный Пекин не будет чрезмерно трансформировать собственную позицию из-за российско-украинского конфликта, как под воздействием стран Запада, так и РФ.