|
Родился 13 августа 1953 года. |
«Европейцы только сейчас почувствовали дыхание предстоящей войны»
— Еще в начале 2000 года в своей книге «Конфликт в Приднестровье» Вы предусматривали развитие дальнейших событий в этом регионе. На первом месте было возобновление эскалации. Также Вы не исключали, что тамошний конфликт можно решить мирным путем, но надежды для этого мало. Учитывая нынешние события в Украине, не объясните ли по какому сценарию, по-вашему, развивается этот процесс? И почему именно так, а не иначе?
— Здесь нужно иметь ввиду интересы России. Потому что все эти имеющиеся у нас на постсоветском пространстве конфликты сгенерировала именно она. Если бы не Россия, не было бы никаких эскалаций с использованием оружия. Это утверждаю со всей ответственностью, как научный работник, исследовавший вооруженные конфликты на территории СНГ, на Балканах, (включительно с первой чеченской войной) и изложивший свои умозаключения в монографиях. Кстати, тема моей докторской диссертации — «Методология исследования урегулирования вооруженных конфликтов». Так вот, когда мы хотим объективно проанализировать Приднестровский конфликт, то нужно это делать сквозь призму геополитических интересов России.
— Сложность ситуации еще и в том, что в нем переплетены интересы не только России, но и Украины, и Молдовы, и Румынии (фактически ЕС).
— Учтем, что именно этот конфликт планировался еще во времена Советского Союза, когда решали, каким образом застопорить процесс суверенизации советских республик. Этот процесс инициировала т. н. перестройка, предусматривавшая отказ от идеологии коммунистической партии и переход к рыночной экономике по концепции конвергенции. Эту концепцию очень хорошо проработали и советские, и западные ученые. Ее позаимствовали из западной политологии. Какую политику пытались разработать во времена Горбачева? Сохранить Советский Союз, но коренным образом его трансформировав. Прежде всего, трансформировав политический строй, отказаться от авторитарной системы и перейти к принципу раздела политической власти между определенными ветками. Во-вторых, перейти от административной экономики к экономике рыночной, поскольку административная экономическая система продемонстрировала свою несостоятельность еще в 70-е годы прошлого столетия. Но возможна ли рыночная экономика без частной собственности? Кто может быть частным собственником? Кто субъекты этой частной собственности? Ведь без частных собственников рыночная экономика невозможна в принципе.
— А частные собственники, — так называемая, элита!
— Да, «элита». Поэтому задача перестройки — переместить партийную номенклатуру из партийных кресел в кресла руководителей предприятий. Партийная номенклатура готовилась к исполнению роли частного собственника, и таким образом должна была поменять свою политическую должность на бизнес. Государственные ресурсы переходили в руки частного собственника. Но когда начался этот процесс, то республиканская номенклатура увидела, что присвоение будет идти не снизу, а сверху, через центральную политическую власть, которая — в Москве, а не, к примеру, в Киеве или Алма-Ате. Следовательно, это автоматически поставило на повестку дня вопрос о суверенизации советских республик. Каким образом ее избежать? Подписать новый союзный договор. Но как? Ведь часть номенклатуры (такие, как Щербицкий, Лукьянов) не воспринимала горбачевской перестройки, отстаивала административную экономику, государственную собственность на средства производства, на ресурсы. Однако появились в номенклатурной среде и такие, кто не был прочь поменять свой служебный ГАЗ-24 на мерседес, заиметь большие деньги на счетах в иностранных банках, происхождение которые никто не сможет проследить. Для предотвращения такого процесса и было решено переподписать союзный договор. Но поскольку республиканские элиты были против этого переподписания, то Москва приняла решение «взорвать» республики. Сделать так, чтобы было не 15 республик, а, например, 50 субъектов Советского Союза. И вот тогда крепко задумались над тем, что можно, так сказать, взорвать или дестабилизировать. Рядом с Молдовой, например, были определены два субъекта — территория Приднестровья и территория Гагаузии. Хотя и с большими натяжками, но можно было доказать, что эти территории подпадают под принцип самоопределения. Подключилось КГБ, подготавливая соответствующую ситуацию. В Украине таким субъектом стал Крым. И Киев, по указанию Москвы, предоставил ему статус автономии, которого до этого времени у полуострова не было. На территории Грузии, как тогда полагали наиболее мятежной, предусматривалось создание четырех таких субъектов: Грузия, Южная Осетия, Абхазия и Аджария. С помощью спецорганов начали инспирироваться движения «за независимость» с целью противопоставить эти «движения» молодым независимым государствам. Мол, если не подпишет новый договор Украина, то подпишет Крым. Если не подпишет Грузия, то подпишет, например, Абхазия или Южная Осетия. Если не подпишет Кишинев, то это сделает Тирасполь или Гагаузия. А если два субъекта подписали договор, то куда деваться Кишиневу? И так далее. И тогда возникнет вопрос: кто кем «рулит»? Или будет ликвидирована, например, Молдавская республика, или она также подписывает новый союзный договор. Вот так начинался этот процесс, инициированный в бытность СССР, а впоследствии его перехватила Россия.
— Каким образом?
— Не случайно В. Путин говорит, что распад СССР является геополитической катастрофой. Потому что еще в начале этого процесса Б. Ельцин и так называемая демократическая элита России не могли себе даже представить, как можно отпустить Украину. Она же — как ядро большого государства Россия, ее колыбель! Поэтому в Москве ни на мгновение не возникает даже мысли, что Украина, не вернется в постсоветское пространство. Россияне убеждены, что выстраиваться новое государство должно в рамках Советского Союза.
— Но руководство новообразованных государств должно было поддержать эти устремления Москвы.
— В то время партийная элита не мыслила в масштабах государственного суверенитета, он был ей нужен не как ценность, а как средство присвоения ресурса, имеющегося, например, в Украине или Молдове. Как средство присвоения того, что оставалось в пределах бывших республик. Ведь приватизация, как только что говорил, должна была осуществляться «сверху», по указанию из Москвы, потому что все ресурсы — киевский завод «Большевик», харьковский завод им. Малышева, предприятия Приднестровья и так далее — все они были подчинены министерствам, находившимся в Москве. Следовательно, и приватизацией будут заниматься министерские чиновники. И завод им. Малышева, например, отойдет не Украине, его присвоят российские владельцы. Что, кстати, творится сегодня на наших глазах, когда приходят российские бизнесмены (а порою и не поймешь, чьи они и откуда), а вскоре наши предприятия прикарманиваются Россией.
— Извините, но порою такое впечатление, что вся собственность и так в руках России, без учета паспорта частного собственника. Поэтому теперь Украина, словно на противоходе, как бы противится желанию Москвы хозяйничать на всех наших предприятиях и в отраслях, распоряжаться доходами по своему усмотрению.
— Потому что украинскому руководству, последние два десятка лет «рулившему» Украиной, абсолютно не нужен ее суверенитет. Для него суверенитет — это товар. «Если вы мне даете за украинские ресурсы столько, сколько мне хочется или даже больше, то я этот суверенитет сдаю». И В. Янукович торговался, продавая наш суверенитет. Но В. Путин захотел его за бесценок. Он откровенно об этом говорил. И Д. Медведев об этом говорил 17 мая 2010 года, когда украинские олигархи поинтересовались у него, откроется ли для них российский рынок, будут ли преференции для наших товаров и т. д. «Ведь Украина объявила о своем внеблоковом статусе, не интегрируется в ЕС». Медведев удивился: о чем вы тут говорите? Все это вокруг — наше! Просто вы временно этим пользуетесь, потому что украли у нас, но со временем все, что размещено в Украине, отдадите нам.
— По существу, государственность новообразованных стран мешает российскому капиталу делать свое дело?
— Да! Поэтому-то наша элита рассматривает государственность как оберегающую их частную собственность товар. Поэтому суверенитетом беззастенчиво торгуют. Харьковские соглашения — красноречивый тому пример. И сегодня мы наблюдаем решения, принимающиеся не в пользу нашего государства. Вот в чем беда. Потому-то должна прийти новая национальная элита, для которой государственный суверенитет есть настоящей ценностью, а не обыкновенным товаром.Майдан сегодня демонстрирует, что новая генерация уже на подходе, и первый эшелон этой генерации уже вошел в Верховную Раду.
— В Вашей книге можно прочитать, что на украинской государственности отражается ментальность украинца. Трудно с Вами не согласиться. Например, украинцы на востоке тяготеют к России, на западе — к Европе.
— Безусловно, политике присущи национальные черты. Видите ли, вместе с суверенитетом нам отошло не готовое украинское государство, а советская Украина. С той управленческой элитой, которая была в то время, с населением, имеющим советскую ментальность, патерналистские настроения. Ведь наше национальное сознание в течение многих лет, не только в советские времена, но и при царизме, подавлялось, и чувствовать себя украинцем было очень непросто. Компартия проводила политику денационализации, превращая население в советско-российский народ. Этому народу прививалась российская ментальность. И мы получили такой народ, в котором часть украинцев осознавала себя украинцами, а часть — ненавидела в себе все украинское, потому что была русифицирована. И в настоящее время на Востоке Украины, как и в Приднестровье, — население с совковой ментальностью, для которого наивысшей ценностью является колбаса по два двадцать. И не более того. Оно согласно получать свою пенсию, хотя и минимальную. Такой гражданин радуется, что не только он прозябает в этой жизни, но и сосед его — тоже. «Мы с соседом дружны, у нас нет вражды. Мы живем в могучей стране, у которой есть мощные ракеты и много танков, и она может всех запугать, потому нас никто не тронет, потому что мы рулим миром». Вот так мыслит это сообщество. Оно абсолютно патерналистское! У него ген рабства вырабатывался длительное время. Так авторитарное государство выращивает поколения послушных рабов, абсолютно удовлетворяющих это государство. Они отдают свою свободу за пакет гречихи. Посмотрите, в истории человечества есть немало таких примеров. В XIX веке, во время гражданской войны, рабы Юга США под предводительством рабовладельцев воевали с индустриальным Севером, отстаивая рабство. А когда американцы Севера, как представители новых капиталистических отношений, победили, то огромные массы рабов вдруг стали никому не нужными. Они попрошайничали, потому что кроме физического рабского труда ни к чему не приучены. У нас наблюдается что-то очень похоже на Донбассе. То же мы можем увидеть и в Приднестровье.
— Предыдущее руководство нашего государства это осознавало?
— Видите ли, мы получили в наследство государство в качестве советской республики без каких-либо изменений. Наша СБУ как была филиалом КГБ, так им и оставалась. Советские Вооруженные Силы, в рядах которых мы служили, так и остались советскими, хотя и название у них другое. Даже язык остался тем же! Например, в наших ВС он доминирующий. Все наши спецслужбы работают в соответствии с советско-российскими традициями. Аппарат — тот же, механизмы управления — такие же. Как и указы, распоряжения.
— В чем же тогда была особенность Приднестровья?
— В Приднестровье все осталось абсолютно советским. Лингвистический и экономический фактор там — в основе всех отношений. Когда в Молдове начались приватизационные процессы, то местное руководство пыталось отделить местную систему собственности от Москвы. Когда же начали «резать» имущественный пирог» на уровне республики, то местное приднестровское руководство не спешило делить его с Кишиневом. (Так было и в Украине, когда «донецкие» начали противопоставлять себя киевской власти). Мол, кто вы такие, Молдова? «Вы же румыны, с которыми у нас не может быть каких-то общих дел, экономический потенциал Приднестровья вам не принадлежит. Оно занимает 12 % территории Молдовы, а обеспечивает 35 % ВВП. 70 % промышленности Молдовы размещается в Приднестровье, вот мы и должны здесь руководить. И всю собственность мы забираем себе — заводы, предприятия, военные заводы, части. Будем вести дела вместе с Россией, которая все нам обеспечит».
Доходило даже до бытовых оскорблений. А как мобилизовали тамошнее приднестровское население? При помощи языка, так, как это мы наблюдали на Донбассе, в Крыму. Язык, как мы убедились, очень важный фактор в деле сплочения нации. В конечном итоге, как и в ее разделении.
— Это — как пароль.
— Да, его можно считать своеобразным паролем. Он — смысловой носитель. Общаясь на одном языке, мы друг друга понимаем с полуслова, значит, мы одинаково мыслим, что подтверждает наше единство, мы — соратники, единомышленники. Сначала в Молдове на это внимание не обращалось. А вот когда там приняли Закон о государственном языке, в соответствии с которым молдавский язык стал государственным, возник конфликт, потому что этот шаг воспринимался как языковая агрессия. В промышленной зоне, какой является Приднестровье, этого не захотели признать, потому что население там было, в основном, такое, как у нас на Донбассе. А молдавский язык считали вообще румынским, не чета русскому, на котором творил свои шедевры Пушкин... Первый митинг протеста прошел в поселке Парканы, и тираспольская номенклатура во главе со Смирновым быстро это уловила, и начала раскручивать языковую проблему. Именно так, как у нас раскручивается на Донбассе. Язык фактически мобилизовал местное население вокруг тираспольской партийно-промышленной номенклатуры.
Вспомните, на Донбассе, после прихода к руководству страной В. Януковича, русификация начала усиливаться. Помню, в Дипломатической академии в то время проходила конференция (научно-дипломатическая), где я выступил с предостережением, что у нас будет проблема, схожая с приднестровской. Потому что тогда началась «трансднистеризация» (Transnistria — англ. Приднестровье) Восточной Украины, ее четкий раздел. Ведь как подается это «блюдо»? «Русский язык — это язык элиты. Это язык всего мира. А что такое украинский язык? Язык недобитых свидомитов, бандеровцев, деклассированных маргинальных элементов». И это постоянно навязывается во всех бытовых сферах — в СМИ, на телевидении, радиовещании. Это не может не спровоцировать конфликт. Мол, если твой родной язык — не русский, то ты не можешь стоять со мной на одной социальной ступени. Потому что ты — никто. А раз ты — никто, то тебя можно обидеть, даже лишить тебя жизни, твоего имущества, потому что ты на это не заслуживаешь.
Таким образом, мы видим, что язык может служить конфликтогенным фактором.
— Не кажется ли Вам, что мы (имеется в виду пространство бывшего СНГ) так и настолько углубились в эти проблемы, что не заметили, как начали отставать в своем экономическом развитии от остального мира? Последствия от такого отставания могут быть необратимыми. Ведь из-за низкого экономического уровня наших соседствующих стран возникают межгосударственные конфликты. Они выливаются в различные противостояния, например, в так называемые «гибридные» войны, являющиеся признаком не только экономической, но и культурной недоразвитости государства, разжигающего эти войны. Лично мне кажется, что «гибридность» — это разновидность криминальной войны, возведенной на межгосударственный уровень слабодушным государственным руководством. Смешно, когда целый НГШ ВС России Герасимов определяет характерные черты такой войны — ложь, пропаганда, подкуп. А где здесь место офицерской чести, патриотизму, готовности к самопожертвованию ради высоких идеалов?
— Сейчас наблюдается процесс деинструализации на всем постсоветском пространстве. Опять можем взять в пример Приднестровье... Ни российские демократы, ни реакционеры, ни клептократы, ни русские националисты, ни российские империалисты — никто в России ни на мгновенье не допускает мысли о том, что Украина станет самостоятельным государством. Б. Ельцин в свое время говорил, что Содружество бывших советских республик является временным объединением для дальнейшей их реинтеграции. Они вернутся в состав России. Во времена Ельцина велись разговоры о реинтеграционных объединениях. Содружество — это такой двор с надежным забором, куда Россией будут собраны все эсэнгешные «цыплята», не имеющие права за этот забор выбегать. Если же кто-то из них сделает такую попытку, например, с целью вступить в НАТО, то он подлежит «отстрелу». Потому что Россия считает эти республики своей абсолютной собственностью. Главный для нее вопрос — каким образом вернуть эту собственность? Ликвидировав государственный суверенитет. Ведь формально они являются субъектами международного права, имеющими возможность обратиться в международные организации, например, в ООН. При Ельцине в Москве было два крыла, предлагавшие форму сосуществования бывших советских республик. Либеральное крыло (Козырев, Чубайс) было против радикальных действий, за экономический путь возвращения Россией потерянного влияния, через единое государство, объединяющее Беларусь, Казахстан и так далее. Если не удается ввести Единое экономическое пространство, то предлагается Таможенный союз. Оппоненты либералов, — а среди них и министр обороны Грачев, — предлагали все вернуть себе при помощи военной силы.
Российская элита считает, что Российская Федерация является рудиментом Советского Союза, и загонять Россию в бывший формат есть не что иное, как издевательство. Поэтому они стремятся возобновить формат российской империи. «Если Россия великая — оная должна быть большая» — вот такой у них геополитический лозунг. В. Путин говорил: «Россия будет либо великой, либо ее не будет вообще». Поэтому они ставят перед собой задачу возобновить свою территорию по периметру границ Советского Союза. Возможно, какую-то республику отсталую согласятся отделить, чтобы не содержать её, а с остальными захотят сделать все по своему имперскому вкусу. Вот тогда такая государственная масса может претендовать на роль мировой сверхдержавы, руководящей глобальными процессами. Тогда российская власть получит возможность руководить мировыми финансовыми процессам, ресурсами, мировой экономикой. В «Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года» эти задачи четко прописываются. «Мировое государство», «лидер мировой экономики»! А как стать лидером с отсталой экономикой, имеющей архаичную базу? Только с помощью войны. Лишь так можно разрушить мировой порядок, отодвинуть США, Китай, вызывать экономический хаос, и на этой волне стать во главе всего мира.
— Запад, понятное дело, с этим не согласится.
— Мы же видим, что сначала Запад хотел договориться. Но не получилось. Он не может себе позволить уступить России свое место, не может отойти на второй план.
— И вот начался разговор о национальном эгоизме, когда каждая страна заботится о своих интересах. Немцы согласились с построением Северного потока, ЕС поверил, что Грузия в 2008 году напала на Россию, пол-Европы верит, что Украина военными методами влияет на Донбасс, Сербия с Венгрией выступают за Южный поток, потому что это им выгодно…
— Этот национальный эгоизм сломает весь мировой порядок. Такое мы уже когда-то наблюдали, когда мир умиротворял Гитлера. Франция заботилась лишь о своих национальных интересах: «Не трогаем Гитлера — он нас не тронет», страны Западной Европы — так же. Они так сдали Польшу, Чехословакию ради того, чтобы Гитлер их не трогал. И Великая Британия не была в этом деле исключением, но после премьера Чемберлена там появился премьер Черчилль...
— При таких подходах и Украине не удалось стать государством после первой мировой войны, когда Антанта не поддержала ее в стремлении к независимости. И цена вопроса — нефтяные районы Прикарпатья, которые украинцы не соглашались отдавать Западу за военную поддержку.
— Вы правильно назвали это национальным эгоизмом. Европа ничем не хочет жертвовать. А кто этого не хочет, тот потеряет намного больше.
— У чехов перед началом Второй мировой войны была самая мощная в Европе армия, но она не осмелилась приструнить немцев.
— Да, Гитлер тогда побаивался этой армии. Но Гитлер — авантюрист. Он очень хорошо понимал, что никто на Западе не станет ему противоречить. Он побаивался Мюнхенской конференции, на которой Европа могла объединиться против него и защитить Судеты, всю Чехословакию. Но в итоге, по большому счету, благодаря Европе он стал на некоторое время триумфатором. Так что нам на Европу нельзя возлагать больших надежд.
— Но Европа должна понимать, что из-за наших военных действий ей уже не придется жить привычной жизнью. Вы лично как полагаете: изменения возможны? Вот и наш президент вместе с польским президентом поехал в Кишинев на встречу с молдавским коллегой. До этого были определенные сигналы Вышеградской четверки…
— Европа обязательно столкнется с непосредственной угрозой. Так уже было в истории. Но даже сейчас можно сказать, что она опоздала с принятием мер. А о Вышеградской четверке забудьте! Ее уже нет. Это геополитический вопрос: маленьким государствам, получившим государственность вследствие определенных геополитических соображений, не присуще геополитическое мышление, у них лишь свои интересы, за рамки которых они не смогут выйти никогда. Если можно так сказать, они ментально ощущают свою ситуативность. Для того, чтобы выжить, им необходимо уметь вовремя определиться, кто в данный момент крепок, чтобы к нему присоединиться. Например, румынская дипломатия построена на искусстве поиска выгодных сильных партнеров. Чтобы вовремя принять их сторону. Или вовремя покинуть тех, кто под ударом. Это политика самосохранения. Мы ее наблюдаем в Венгрии, Чехии, Словакии. Нашим верным союзником остается лишь Польша из этой «четверки», хотя на нее давят с двух сторон — с Запада и Востока. Ее элита хорошо помнит слова Пилсудского, что «без независимой Украины не может быть свободной Польша», что лишь только падет Украина, все угрозы приблизятся впритык к Польше. Хотя в данный момент такого единодушия у польской элиты не наблюдается. Туск в настоящее время — в Брюсселе, подходит к концу срок Комаровского, против которого уже что-то замышляют. Взять власть в свои руки готовится новая генерация, в наших двусторонних отношениях она может попытаться поменять свои векторы. Потому что уже поддается вирусу европейского чиновничества, европейской бюрократии, когда интересы родного государства отступают на задний план. Им становятся интересными вопросы какого-то торга, что опасно как для Польши, так и для Украины. Я же именно Польшу считаю нашим самым надежным союзником, а не других наших западных соседей.
— Возможно, все эти «движения» объясняются короткой исторической памятью? Ведь Польша была в течение веков в составе Российской империи, а Венгрия, Чехия — в составе Австро-Венгерской?
— Скорее всего, это так, потому что очень быстро забывают о Пражских событиях 68-го года, о событиях 56-го года в Будапеште…
— Наше нынешнее руководство хорошо учитывает приобретенный нашим народом опыт?
— Все предшествующие годы нашей новейшей государственности абсолютно отражают нашу историю. Элита наша уничтожалась российской империей без тени сомнения. А отдельным представителям, которым удавалось выжить, трудно было что-то сделать самостоятельно. Кое-кого россияне переманивали к себе на службу за приличное вознаграждение, и они забывали о своем долге украинца. Забывали язык, не хотели вспоминать о своем происхождении и тому подобное.
Украинская элита попыталась возродиться после распада царской России, Советского Союза. Вспомним гетмана Скоропадского, искавшего в пределах новой Украины свое место после свержения царя. Или что сделали наши генералы после развала советской армии? Не всем им хватало достойных кресел в Москве, они и возвращались на родину. Принадлежность к украинской элите определяется не высотой ножек должностного стула, а тем, насколько ты себя идентифицируешь с украинской нацией, с исторической памятью, насколько ты четко осознаешь, что именно является ценностью твоей жизни, как настоящего украинца.
Вот наши украинские президенты вышли из прослойки партноменклатуры. Какой она была? Это — партийная номенклатура с бывшими комсомольцами включительно, которая и сегодня сидит в парламенте. Правда, в настоящее время её не так много, как когда-то, но у нее все та же не меняющаяся ментальность. Каким был Л. Кравчук, такие и его последователи. Бывшие высокие партийцы, руководители больших предприятий разделили госимущество и власть, «оседлав» таким образом государство. Но им нужно было еще и советские законы поменять, так как они мешали жить и править по-новому, любая приватизация автоматически становилась криминалом. И в итоге все закончилось тем, что криминал захватил штурвал управления страной. И экономикой, и политикой. Таким образом, на этапе перехода от социалистической экономики к капиталистической мы получили, по определению польских политологов, трансфер-класс. Это класс паразитический, основным интересом которого является дерибан всего того, что осталось в стране. Достаточно вспомнить, как в том же Приднестровье появилась корпорация «Шериф», в руках которой была сосредоточена вся местная экономика.
— «Дерибан», но не развитие государственной экономики…
— …Но не развитие. Как и что они делают — мы уже с вами только что вспоминали. Они живут интересами приватизации, и не более того. Трансфер-класс состоит из трех сегментов: партийной номенклатуры (партократии), красных директоров (менеджеров) и криминалитета. Мы у себя имеем представителей из каждого сегмента. Первым президентом был бывший партаппаратчик Кравчук. Кучма — представитель чиновничьей бюрократии, то есть, так называемых красных директоров. Ну и Янукович, как представитель третьего сегмента. Вот мы имеем в виде такой троицы весь исторический двадцатитрехлетний путь нашей Украины. Каждый по очереди возглавлял руководство государством. Последним должен был быть жулик, потому что уже нечего было присваивать или делить. Поэтому образовался феномен так называемой «семьи». Она возникает тогда, когда уже нечего делить и собственность просто отнимают. Мы и пришли логическим путем к Майдану-2.
— Кстати, настоящие военнослужащие всегда удивлялись: если у молодого гражданина есть судимость, то его никогда не примут в военное учебное заведение. А вот верховным главнокомандующим он стать может. Не скажу, что это абсурд. Это логика нашего противоестественного государственного развития. И не более.
— Да, это результат построения нашего государства, процесса деструкции. И Майдан-2 означает, что такое государство умерло. В нем нет ничего, что можно считать эффективным — ни судов, ни прокуратуры и так далее. Началась война — вместо сектора безопасности страну защищает народ.
Однако радует то, что уже сформировалось поколение патриотов, которое истово воюет на Востоке нашей страны. Там есть и бизнесмены, осознающие себя украинцами-патриотами.
— Вы написали книгу о Приднестровье в 2000 году. В настоящее время не хотелось бы что-то в ней подправить, переписать?
- Нет. Там просто описан сценарий нынешних событий, о котором вы вспоминали в начале нашего разговора: «ни войны, ни мира». Тогда я утверждал, что такой сценарий будет реализован. Что мы и наблюдаем почти через полтора десятилетия. А вот с чего мы начинали, со сценария интеграционного, то он в отношении Украины не сработал. Сработал в Беларуси, Казахстане, Армении. В Центральной Азии образовались ханства, там будто вернулись в средневековье. Но опять же, под политическим патронатом России. Там просто доминирует другая культура, и в каком формате их присоединить к России — не понятно. Если россияне стремятся выстроить новое российское государство на основе «русской идеи», то как это растолковать, например, таджикам или туркменам? Поэтому им уготована судьба российских, так называемых, халифатов.
И вот вернемся в Украину и Приднестровье. Когда уже не сработали сценарии объединения по подписанным договорам, то в Москве решили прибегнуть к следующему варианту — взорвать эти образования военным методом, и удерживать их в состоянии хаоса. Они — в роли определенного плацдарма. Так можно оказывать влияние на внешнюю политику и Украины, и Молдовы, шантажировать их до той поры, пока не наступит благоприятный момент, когда можно будет «отжать» от них определенную часть территории, без выстрела ее оккупировать, так, как это случилось в Крыму. А эти точки хаоса будут исполнять роль плацдарма, с помощью которого потом можно будет захватить всю территорию, как филигранно было сделано в Крыму. Одна база Черноморского флота дала им возможность захватить полуостров без единого выстрела. Поэтому повторяю еще раз: Приднестровье — это плацдарм. И Абхазия — тоже.
Что интересует Россию в Приднестровье? Лишь одно — военное присутствие. И не более.
У меня был частный разговор с бывшим министром иностранных дел Приднестровской республики. Он рассказывал, что операция о признании независимости Абхазии, Приднестровья, Южной Осетии должна была проводиться синхронно, по команде с Москвы. Когда после войны на Кавказе образовались эти, так называемые, республики, он поехал в Москву с просьбой подключить к этому процессу и Приднестровье. И там ему четко дали понять, что без решения этого вопроса с Украиной никакого признания независимости Приднестровья не будет. Мол, ждите, пока мы не решим вопрос с дальнейшей судьбой Украины, нам не нужен еще один калининградский анклав. Поэтому сегодня «решается вопрос с судьбой Украины», продолжается оккупация ее Востока, на очереди — украинский Юг, включительно с Запорожской, Николаевской, Херсонской, Одесской областями с выходом на Приднестровье. Должна воплощаться идея образования «Новороссии» от Приднестровья до Харьковской области. Это третий этап. Четвертый этап — штурм Киева и ликвидация украинской государственности, а украинцев — как нации. Правда, реализация последнего этапа маловероятна.
— Григорий Николаевич, обратите внимание, что почему-то в наше время самые вероятные те вещи, которые кажутся маловероятными.
— Знаете, маловероятность подкрепляется тем, что в Украине появилась мощная молодая украинская нация, которой не по нраву московские планы. Может, когда-то эта оккупация и могла бы состояться, но не сегодня. Думаю, что Янукович сдал бы Москве наш суверенитет в обмен на свое, например, генерал-губернаторство третьего срока в пределах созданной «Новороссии». Но Майдан не позволил ему этого осуществить, поэтому четвертый этап не состоится. Но война с Россией на этом не закончится. Здесь, как и у каждого из нас, у меня есть пессимистические чувства, и оптимистические. Приднестровье многому могло научить нас, но мы учиться не спешили, и потому опоздали с нашими выводами. И поплатились и Крымом, и Донбассом. И если своевременно не сделаем выводы и не будем стоять на своем, то не известно, какая часть нашего государства останется государством Украина.
— По существу, у нас начались боевые действия Третьей мировой?
— Донецкая область служит околицей Европы, которой грозит военная опасность. Просто европейцы поздно это осознали. Теперь по-настоящему чувствуют дыхание предстоящей войны.
— Спасибо, что Вы, Григорий Николаевич, посетили «Борисфен Интел» и любезно согласились ответить на вопросы.
Интервью записал Олег МАХНО.
