Для Ирана 2014 год выдался тяжелым. Нет ни одного вопроса в экономике, социальной сфере, внешней политике, о котором можно было бы с гордостью сказать, что «проблема решена». 26 ноября 2014 года завершился очередной раунд переговоров по иранской ядерной программе. По его итогам было заявлено о «существенном прогрессе» в переговорах и возможности согласования уже к весне 2015 года основных положений Всеобъемлющего соглашения по урегулированию этого кризиса.
Выступая по национальному телевидению, президент ИРИ Хасан Роухани объявил о «триумфе великого иранского народа» на переговорах в Вене. Если отбросить популистскую риторику, то в действительности этот триумф выглядит иначе. Он привел лишь к очередному, до 30 июня текущего года, продлению первого этапа «Совместного плана действий» от 24 ноября 2013 года в обмен на ежемесячное «размораживание» 700 млн долл. иранских финансовых средств при отказе Запада от ужесточения односторонних экономических санкций в отношении Тегерана.
Президент США Барак Обама, в свою очередь сдержанно-оптимистично признал, что статус Ирана на Ближнем Востоке повысится, если будет подписано долгосрочное ядерное соглашение. Он также подчеркнул, что ядерное соглашение с Ираном возможно и может стать первым шагом для установления двухсторонних дипломатических отношений. И что США, со своей стороны, надеются на улучшение отношений с Ираном, как со страной, имеющей «проверенную мирную ядерную программу, и экономика которой, после, отмены санкций, повторно интегрируется в международное сообщество».
Что же касается Ирана, то все обстоит следующим образом. Невзирая на определенные внутриполитические противоречия в ИРИ, внутри правящей иранской элиты достигнут консенсус по ядерному вопросу. Он основывается на безоговорочном признании права страны на продолжение ядерной программы. Такой консенсус является серьезным фактором внутриполитической консолидации Ирана.
Несмотря на продолжительные действия в течение продолжительного периода в отношении ИРИ жестких международных политических и экономических санкций, официальный Тегеран не намерен отказываться от выполнения своей ядерной программы, успешная реализация которой является залогом сохранения престижа государства, обеспечения его регионального лидерства и рычагов влияния в противостоянии с США, Израилем и монархиями Персидского залива.
При наличии политической воли высшего руководства ИРИ и после принятия им решения по обогащению до 90 %-го уровня имеющегося в наличии слабообогащенного гексафторида урана, Тегеран теоретически может в течение 1-1,5 лет получить изотоп урана U-235 в количестве, достаточном для производства 3-4 боевых ядерных устройств на основе оружейного урана.
В то же время, невзирая на декларирование Тегераном достигнутых успехов в реализации ядерной программы, анализ имеющихся данных свидетельствует о том, что в ближайшем времени изготовление Ираном боевого ядерного устройства маловероятно в связи с отсутствием или недостаточным уровнем развития и внедрения в ИРИ новейших технологий по таким направлениям, как:
- разработка месторождений урана: отказ иностранных компаний от сотрудничества с Ираном в соответствующем секторе значительно ограничивает возможности по увеличению добычи урана; полученные Ираном от ЮАР в 1970-1980-х годах запасы уранового концентрата сегодня практически исчерпаны, а шансы легального получения указанного сырья импортного происхождения практически равны нулю;
- изготовление специальных сплавов и комплектующих, необходимых для производства современных центрифуг: иранским специалистам так и не удалось обеспечить надежность и стабильность работы усовершенствованных центрифуг «IR-2m» и «IR-4» и, как следствие, наладить их серийное производство и использование на обогатительных предприятиях с целью ускорения обогащения урана; предполагается, что тестирование центрифуг указанных моделей потребует много времени;
- контроль качества обогащенного урана: полученная в ИРИ продукция характеризуется высоким содержанием вредных примесей, что негативно скажется на надежности и эффективности боевых ядерных устройств;
- конверсия высокообогащенного урана из газообразной в металлическую форму;
- выделение плутония из облученного ядерного топлива;
- разработка и создание специальных детонаторов, а также нейтронных инициаторов для реализации имплозивной схемы создания боевого ядерного устройства;
- разработка программных средств для компьютерного имитационного моделирования ядерного взрыва (при этом, по имеющимся данным, на территории Ирана не ведутся работы по перестройке или оборудованию полигонов для натурных ядерных испытаний).
Кроме того, введение против Ирана жестких международных (в соответствии с Резолюциями СБ ООН №№ 1737, 1747, 1803, 1887 и 1929) и особенно односторонних санкций со стороны США и Евросоюза негативно сказывается на темпах научного, технического и технологического развития страны, существенно замедляя реализацию иранской ядерной программы.
В целом создание Ираном ядерного оружия и его носителей межконтинентального класса потребует (при условии политической воли и принятия соответствующего решения высшим руководством страны) тотальной мобилизации научно-технического, производственного, финансового, интеллектуального и духовного потенциала государства. Это, в свою очередь, обязательно ощутимо снизит уровень благосостояния населения и, как следствие, приведет к росту внутренней нестабильности в ИРИ.
В то же время сейчас ИРИ настаивает на неприемлемости дополнительных требований, выходящих за пределы «ядерной тематики» и касающихся ракетной (баллистической) программы Ирана, а потому считает нецелесообразным их обсуждение в рамках диалога в формате 5+1.
На сегодняшний день, вследствие изменения мировой геополитической и геоэкономической (энергетической) конъюнктуры, возникли предпосылки для запуска процесса «перезагрузки» отношений между Западом и Тегераном.
Так, по итогам встреч «на полях» Генеральной Ассамблеи ООН 26-30 сентября 2014 года, иранская сторона и представители 5+1 (США, Китай, Франция, Россия, Великобритания и Германия) наметили их учесть при заключении (до 24 ноября прошлого года) Всеобъемлющего соглашения по иранской ядерной программе. (Четким сигналом о готовности Запада сменить свои подходы на иранском направлении стало решение Великобритании от 6 октября 2014 года об исключении из списка санкций «Национальной иранской танкерной компании», СК «Моеллем», коммерческого трастового банка «Соринет» и научного центра тегеранского Технологического университета «Шарифа»).
|
Примечание На сегодняшний день в контексте Всеобъемлющего соглашения по иранской ядерной программе отсутствует консенсус по 25 % проблемных, но наиболее принципиальных для сторон вопросов, а именно: будущая конфигурация иранской ядерной программы, отмена санкций в отношении Ирана, последующее международное и региональное сотрудничество с ИРИ. |
При этом иранская сторона выдвигает принципиальные условия для успешного завершения переговоров:
- отмена Резолюций Совета Безопасности ООН по ИРИ. При этом, Иран намерен настаивать, чтобы государства 5+1 сразу же, а не поэтапно предприняли на своем уровне все необходимые меры для снятия международных ограничений, касающихся сотрудничества с Ираном;
- передача «ядерного досье» из СБ ООН в компетенцию МАГАТЭ;
- сохранение своих мощностей для обогащения урана.
Тегеран не намерен отказываться от своего права на мирный атом, в том числе от возможности его обогащения в обмен на отмену санкций. Иран считает абсолютно неприемлемым требование почти полного прекращения работы по обогащению урана (варианты — до 3,5 % на семилетний период/т. н. прецедент МАГАТЭ/ЮАР или до 4,99 % на заводе в Фордо), поскольку это не отвечает нормам международных документов, в первую очередь Договору о нераспространении ядерного оружия.
Европа настаивает на использовании Ираном 4 тысяч центрифуг. В данное время он уже владеет 19 тысячами центрифуг, при этом заявляя о необходимости иметь 190 тысяч (недавнее заявление лидера ИРИ А. Хаменеи), необходимые для производства ядерного топлива для Бушерской АЭС.
Вместе с тем, ситуация вокруг переговоров осложняется очередным обострением внутриполитического противостояния между президентом Ирана Хассаном Роухани и членами его правительства с одной стороны, и радикально настроенными представителями консервативных кругов — с другой.
|
Примечание Одним из проявлений обострения внутриполитического противостояния является отставка 20 августа 2014 года министра науки, исследований и технологий Ирана Р.Ф. Дана по инициативе Меджлиса ИРИ по причине его бездеятельности, приведшей к политизации научной сферы. При этом, Х. Роухани, не мешкая, назначил отстраненного экс-министра своим советником по вопросам науки и образования, что свидетельствует о поддержке последним политики действующего президента по ядерному вопросу. |
В частности, консерваторы полагают, что отсутствие прогресса в переговорах в течение длительного времени и постоянное перенесение сроков заключения окончательного соглашения является следствием преднамеренного затягивания Западом диалога. Часть иранского политикума все энергичнее критикует Х. Роухани за «избыточную гибкость» в переговорах, что может привести к потере инициативы в вопросах, затрагивающих жизненно важные национальные интересы Ирана.
Несмотря на то, что Духовный лидер ИРИ А. Хаменеи распорядился не вмешиваться в переговоры и не препятствовать Х. Роухани, руководство Корпуса стражей исламской революции (КСИР) демонстрирует свое несогласие с итогами переговоров по ядерной проблематике. Причиной нежелания КСИР идти на уступки, прежде всего, снизить уровень международных санкций и открыть западным компаниям доступ к иранскому рынку является то, что Корпус не желает лишиться своих средств и потерять свое влияние внутри страны. Во времена президентства М. Ахмадинеджада КСИР контролировал Центральный банк ИРИ, нефтегазовую промышленность, ведущие транспортные компании Ирана. Ситуация может измениться в случае вхождения на иранский рынок западных компаний. Они могут вытеснить структуры, подконтрольные КСИР, поскольку являются более опытными, профессиональными и квалифицированными в вопросах ведения бизнеса в соответствии с международными стандартами.
Кроме того, наблюдается изменение риторики руководства МИД Ирана, уже сделавшего ряд официальных заявлений о малой вероятности подписания окончательного соглашения до 24 ноября прошлого года.
В свою очередь, президент ИРИ пытается аргументировать свои действия соответствующей директивой лидера страны А. Хаменеи, еще в сентябре 2013 года призывавшего правительство к «гибкой» дипломатии.
В то же время сам Духовный лидер в одном из последних выступлений задекларировал 11 «красных линий», в том числе создать 190 тысяч центрифуг, усилить защиту завода в Фордо от вероятных ракетно-бомбовых ударов, завершить, а не приостанавливать ядерную программу Ирана, а также отстоять его право на продолжение исследований в ядерной сфере.
Позиция А. Хаменеи трансформировалась, в частности, из-за внутриполитической обстановки в стране и критического состояния экономики ИРИ. Это и вынуждает его принимать пропагандистские решения и не уступать в переговорах, чтобы избежать обвинений со стороны иранской оппозиции в сдаче национальных интересов в пользу Запада и не допустить возникновения предпосылок к свержению действующего режима.
В целом, официальный Тегеран стремится позиционировать себя как весомую стабилизирующую силу в Ближневосточном регионе, готовую к поиску компромиссов для ослабления/нивелирования дипломатической изоляции Ирана. При этом, в случае успешного урегулирования иранского ядерного вопроса, политическая элита Ирана рассчитывает увеличить влияние Тегерана в Сирии, Ираке и Афганистане, что даст возможность эффективно бороться за региональное лидерство.
Есть основания полагать, что правительство США для того, чтобы достичь Всеобъемлющего соглашения по иранской ядерной программе, будет придерживаться принципиальных позиций по таким ключевым вопросам переговоров, как:
конечная конфигурация иранской ядерной программы:
- обязательство Ирана не создавать новые мощности по переработке ядерного топлива;
- реконструкция иранского исследовательского реактора на тяжелой воде в г. Арак в легководный или его модификация с целью существенного уменьшения объёмов производимого плутония;
- ограничение уровня обогащения урана в Иране до 3,5 % на семилетний период (прецедент МАГАТЭ/ЮАР) с целью исключить возможности по созданию Тегераном ядерного оружия урановым путем;
- при технической поддержке со стороны МАГАТЭ, РФ и США замена изношенной активной зоны Тегеранского опытного реактора, проведение стрессовых тестов на Бушерской АЭС;
- внесение в соглашение ряда положений, непосредственно не касающихся иранской ядерной программы, но обязывающие Египет и Израиль ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний одновременно с Ираном;
- возобновление работы мониторинговых миссий на территории Ирана;
посещение экспертами МАГАТЭ иранских ядерных объектов:
в частности, это касается военного завода в Парчине, а также запрета на въезд в Иран некоторым экспертам МАГАТЭ в связи с их причастностью к разведывательным органам;
снятие экономических санкций с Ирана:
- принятие, к моменту подписания Всеобъемлющего соглашения, Резолюции Совета Безопасности ООН об отмене международных санкций против Тегерана, где будут четко прописаны условия и хронологические рамки ликвидации ограничений по отношению к Ирану;
- отмена Вашингтоном односторонних санкций против ИРИ, которые не требуют участия в этом процессе Конгресса и, в случае необходимости, могут быть сняты распоряжениями президента США (ряд внедренных против Ирана американских санкций не ограничиваются ядерной программой. Их принятие было связано с обвинениями в несоблюдении прав человека, финансировании терроризма и так далее, а процедура отмены более сложная, чем в случае с ограничениями СБ ООН или ЕС);
- рассмотрение варианта приостановки действия как односторонних, так и международных санкций на один год с возможностью продления этого срока в случае выполнения Тегераном ключевых требований по собственной ядерной программе;
международное и региональное сотрудничество с ИРИ:
- приглашение Ирана на следующий саммит ядерной безопасности в Вашингтоне в 2016 году, оказание помощи Ирану в вопросе его исключения из «черного списка» FAFT, поддержка Тегерана на пути вступления в ВТО, постепенная реинтеграция ИРИ в международную финансовую систему;
- реализация ведущими международными и региональными игроками общей энергетической ядерной программы на Ближнем Востоке с участием Ирана, которая экономически выгодная и продемонстрирует переход от периода конфронтации к эре сотрудничества в регионе;
- создание на Ближнем Востоке на основе иранского ядерного топливного цикла при участии региональных государств акционерного общества по обогащению урана (по аналогии с URENCO, Eurodif или Международным центром по обогащению урана);
- подписание, в качестве жеста доброй воли, контрактов на поставку в ИРИ под строгим международным контролем природного урана для реализации мирной ядерной программы, а также рассмотрение возможности в перспективе приобретения у Ирана Соединенными Штатами обогащенного урана для своей атомной промышленности;
- в рамках Всеобъемлющего соглашения по иранской ядерной программе привлечение третьих государств региона к процессу последующей нормализации отношений с ИРИ (ряд стран, в частности Армения, Казахстан, Оман, могут сыграть важную роль как посредники, другие государства могут предоставить техническую поддержку в деле реализации и верификации Соглашения);
- аключение под эгидой ООН регионального соглашения о запрете применения силы (включая кибератаки) против объектов ядерной инфраструктуры, безопасность которых гарантирована МАГАТЭ;
- учреждение процесса создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового поражения, включая предоставление ядерными государствами гарантий безопасности странам региона, в т. ч. Ирану.
В условиях углубления конфронтации между Россией и Западом из-за событий в Украине, Москва рассматривает Иран как ситуативного стратегического союзника на юге Евразии. Хотя РФ и декларирует, что считает гипотетические ядерные разработки ИРИ угрозой своим национальным интересам, однако рассматривает иранскую проблему с точки зрения возможного изменения в геополитической расстановке сил на Закавказье, Ближнем Востоке и Центральной Азии, а также в контексте колебаний цен на энергоносители.
Таким образом, реальной целью внешней политики Кремля на иранском направлении остается сохранение проблемы иранской ядерной программы как рычага влияния в противостоянии с США и отдельными странами ЕС. Кроме того, официальная позиция Москвы по поводу иранского вопроса может также стать элементом своеобразного «геополитического торга» с указанными игроками.
На этом фоне недавние решения США и Великобритании, касающиеся размораживания счетов Ирана в сочетании с другими сигналами Запада о фактическом пересмотре своей позиции относительно иранской ядерной программы в сторону готовности пойти на встречу отдельным требованиям Тегерана, могут в среднесрочной перспективе оказывать содействие в решении иранского вопроса, что в геополитическом и геоэкономическом измерениях является невыгодным для России.
Это может создать предпосылки для манипулирования Москвой имеющимися системными противоречиями между Западом и ИРИ с целью недопущения реальной «перезагрузки» отношений Ирана с Западным миром.
Таким образом, пока переговорный процесс будет продолжаться, Тегеран, понимая, что на него будут оказывать давление на предмет снижения уровня обогащения урана с 20 % до 4,99 % или 3,5 %, что не даст возможности создать ядерное оружие на основе урана, ускорит работу по переработке тяжелой воды в военный плутоний на заводе в Араке, то есть, воплотит «плутониевый путь» создания ядерного оружия. Кроме того, всем известна уникальная способность Исламской республики мобилизовать все силы и ресурсы в тяжелое для страны время. И сейчас также, уже в который раз, Тегеран опровергнет прогнозы скептиков и найдет путь для решения самых сложных проблем.
