Юрий Радковец
8 августа 2008 года началась пятидневная российско-грузинская война («08.08.08»), которая показала, что путинская Россия не отказалась от неоимперской политики по отношению к странам бывшего СССР и пытается любым (в т. ч. силовым) способом восстановить и сохранить свой контроль над ними. Особенно, и в первую очередь, над теми, которые выбрали независимый от Российской Федерации — европейский курс развития.
После российско-грузинской войны в ряде открытых источников появились достаточно обоснованные оценки зарубежных и отечественных экспертов об особенностях этой войны, ее геополитических результатах и последствиях, а также уроках и предложениях, которые имели чрезвычайно важное значение, но так и не были учтены ни элитами постсоветских стран, ни международными и региональными организациями в сфере безопасности. В результате — оккупация и последующая аннексия украинского Крыма, российское вторжение на Донбасс, угроза агрессии против стран Балтии и Польши, а также повторения блицкрига против Грузии.
На основе имеющихся предыдущих и современных результатов исследований угроз и вызовов, которые вытекают из агрессивных неоимперских действий Москвы, автор делает попытку оценить возможности новой агрессии России против Грузии с учетом реалий в регионе, Европе и в целом в мире.
В последнее время в Европе произошел целый ряд важнейших геополитических событий, далеко не полный перечень которых включает: начало процесса выхода Великобритании из Европейского Союза; завершение процесса ратификации парламентом Нидерландов и окончательная ратификация Советом Европейского Союза Соглашения об ассоциации Украина-ЕС; целенаправленное вмешательство Российской Федерации (в т. ч. с использованием кибернетических технологий) в парламентские и президентские выборы в западноевропейских странах; усиление угрозы российской военной агрессии против стран Балтии и Польши; завершение переброски войск НАТО на восточный фланг альянса — в страны Балтии и Польшу — в качестве пропорционального ответа на провокационные действия России и т. п.
Вместе с тем, на этом фоне из поля зрения международных политологов и экспертов почти полностью выпали достаточно угрожающие признаки эскалации напряженности и военная активность России на Южном (Кавказском) стратегическом направлении.
Так, в мае с. г. в Грузии был принят новый концептуальный документ — Стратегический оборонный обзор на 2017–2020 годы.
|
Справка: Стратегический оборонный обзор — одна из стратегий, разрабатываемых на национальном уровне в Грузии и занимающая важное место в долгосрочном планировании оборонной политики страны, в одном ряду с Концепцией национальной безопасности, Оценкой угроз национальной безопасности и Национальной военной стратегией. |
Главное место в этом документе занимают военные угрозы, которые исходят от Российской Федерации. В частности, основной угрозой безопасности Грузии названы «оккупированные Россией территории и т. н. «ползучая оккупация».
Как известно, Грузия стала жертвой российского оккупационного сценария еще в августе 2008 года. Правда, там и тогда он не был доведен до конца благодаря прибытию лидеров пяти стран во главе с Лехом Качинским в Тбилиси, что, по мнению экспертов, вынудило Кремль ограничиться только захватом Южной Осетии, хотя российские войска уже приближались к столице Грузии.
Кто-то может сказать, что в этой войне Россия якобы только «…хотела защитить православных братьев, а до Грузии ей не было дела». Но факты говорят о другом. В августе 2008 года Россия атаковала Грузию с трех сторон: со стороны Черного моря (кстати, там осетин нет!), Северной Осетии и Дагестана. При этом, за несколько месяцев до начала агрессии Москва перекрыла дамбу, через которую проходило водоснабжение Кахетии, а в начале августа были эвакуированы жители Цхинвали — женщины и дети.
Эти факты следует считать доказательством далеко не мирных планов России и Северной Осетии. Кремль, как полагается, это опровергает, но в Грузии многие небезосновательно считают, что конечной целью российской агрессии в августе 2008 года было установление в Грузии пророссийского режима.
Сразу же после войны Россия начала медленно «передвигать» линию границы вглубь Грузии. По данным грузинской стороны, такое и сейчас достаточно часто происходит на административной границе как со стороны Абхазии, так и Южной Осетии.
Последними примерами «ползучей оккупации» стали события апреля с. г., когда в селе Хурча Зугдидского района, граничащего с деревней Набакеви Гальского района Абхазии, российские военнослужащие передвинули оккупационную линию на 300 метров вглубь Грузии. В результате — земельный участок (примерно в два гектара) оказался на оккупированной территории.
А уже в июле с. г. российская оккупационная власть в Южной Осетии перенесла еще один баннер с обозначением «границы» на окраине сел Бершуети и Собиси — на 500 метров вглубь подконтрольной Грузии территории. Причем, за последние дни июля с. г. подобные инциденты на данной территории происходили дважды.
Одно из главных и важнейших нововведений Стратегического оборонного обзора — это признание Грузией широкого применения российской «мягкой силы» и целенаправленной пропаганды (а точнее — дезинформации!). Оба инструмента признаются западными странами эффективным современным оружием, однако грузинские государственные институты считали эти угрозы незначительными и не учитывали их в документах государственного уровня. То есть, Грузия фактически только в 2017 году признала на политическом уровне, что информационно-пропагандистская война и агрессивная целенаправленная дезинформация со стороны России — это реальная угроза национальной безопасности.
В документе отмечается, что «…Кремль делает особую ставку на усиление элементов «мягкой силы» с целью ослабления государственных институтов, поддержку пророссийских общественных и политических групп и дискредитацию западного внешнеполитического курса».
Фактически, это уже второй документ на данную тему, принятый в Грузии в этом году. Так, 13 апреля с. г. правительство страны утвердило «Стратегию коммуникации вступления Грузии в ЕС и НАТО на 2017–2020 годы», в которой информационная война со стороны России также признается угрозой.
Еще одной угрозой со стороны Российской Федерации Стратегический оборонный обзор определяет «гибридную войну». При этом сам термин «гибридная война» объясняется как действия враждебно настроенной стороны, во время которых она не прибегает к классической военной интервенции, а ведет со второй стороной борьбу с использованием тайных военных операций, диверсий, в т. ч. путем поддержки мятежников и проведением кибернетических атак против стратегических объектов и других подобных действий.
Сегодня подавляющее большинство международных экспертов согласны с тем, что Москва довольно успешно использовала весь арсенал «гибридной войны» в Украине, где для достижения своих политических целей одновременно прибегала как к информационно-пропагандистским операциям (в т. ч. целенаправленным кибератакам), так и актам терроризма, диверсионно-криминальным действиям, а также военным действиям с использованием конвенционных вооружений.
Реальной угрозой со стороны России для Грузии остаются мероприятия оперативной и боевой подготовки Вооруженных сил и других силовых структур Российской Федерации наступательного (агрессивного) характера.
Так, 8 июня с. г. стартовала и в течение почти недели проводилась очередная проверка боевой готовности Южного военного округа (ВО) ВС РФ, объявленная новым командующим войсками округа генерал-полковником А. Дворниковым. В ходе этой проверки, главным образом, отрабатывались вопросы переброски комбинированным способом отдельных компонентов мобильных сил, а также усиления группировки российских войск «на угрожаемых направлениях» как в оккупированном Крыму, так и на Северном Кавказе.
Всего в ходе проверки боевой готовности Южного ВО было задействовано около 7 тыс. военнослужащих и 1,5 тыс. единиц военной и специальной техники мотострелковых, танковых, артиллерийских и инженерных формирований, дислоцированных в Чечне, Дагестане, Абхазии, Южной Осетии, Краснодарском крае, а также подразделений морской пехоты Черноморского флота и Каспийской флотилии.
В частности, отдельный батальон морской пехоты Каспийской флотилии ВС РФ самолетами ВТА перебросили на незнакомый для его личного состава крымский полигон Опук на черноморском побережье в восточной части Крымского полуострова, где он приступил к активной фазе маневров. В полевых условиях личный состав подразделений морской пехоты отрабатывал задачи: скрытого выхода в районы сосредоточения; оборудования и смены огневых позиций; организации системы их охраны и обороны.
В дальнейшем подразделения морской пехоты Каспийской флотилии ВС РФ из Крыма были переброшены комбинированным способом на полигон в Дагестане, где во взаимодействии с морской пехотой Черноморского флота РФ (накануне, в рамках проверки боевой готовности в Южном ВО, был поднят по тревоге 382-й отдельный батальон морской пехоты ЧФ РФ, дислоцированный в г. Темрюк Краснодарского края) они провели совместное тактическое учение с использованием как разведывательных, так и ударных БПЛА (беспилотников).
В период 13–17 июня с. г. Российская Федерация провела масштабные военные учения 4-й военной базы /фактически соответствует статусу мотострелковой бригады со средствами усиления/ в непризнанной Южной Осетии (Цхинвали-Джава). В этих учениях было задействовано около 3 тыс. человек, до 500 единиц вооружения и военной техники, в т. ч. новейшие унифицированные командно-штабные машины, предназначенные для обеспечения гарантированной связи и управления подразделениями в бою.
В ходе учений отрабатывались задачи развертывания и испытания в реальных условиях новой специальной техники АСУ тактического звена (батальон, полк /бригада/, дивизия) Сухопутных войск ВС Российской Федерации, что реально оказалось наиболее слабым местом в время российско-грузинской войны в августе 2008 года.
При этом заслуживают внимания практические мероприятия по усилению группировки российских войск на 4-й военной базе в Южной Осетии (Цхинвали-Джава) и 7-й военной базе в Абхазии (Гудаута-Очамчира) путем увеличения численности их личного состава (до 40 % из которого принимало участие в боевых действиях на Донбассе и в Сирии), а также переоснащения их на новые образцы вооружения и военной техники.
Так, на 50 тыс. населения Южной Осетии (это по официальным данным, в реальности — существенно меньше) приходится около 8,5 тыс. российских военнослужащих, росгвардейцев и пограничников. А в Абхазии, из ее 240 тыс. населения, размещается до 12,5 тыс. российских военнослужащих, росгвардейцев и пограничников. Кроме того, недавно на территории Абхазии дополнительно был развернут и поставлен на боевое дежурство очередной (второй) российский зенитно-ракетный комплекс типа С-300. Последнее может свидетельствовать как о том, что Россия готовится к масштабной войне, так и о том, что она «обозначает радиус» своего военного влияния — отвечая таким образом и НАТО, и особенно Турции, которая также присутствует в Черном море.
27 июля с. г. в Южном военном округе стартовала масштабная командно-штабная тренировка (КШТ) с выходом войск в районы сосредоточения, которая охватила все регионы в зоне ответственности Южного ВО — от Каспия до Крыма.
Штабы военного округа, трех общевойсковых объединений (армий), Черноморского флота, Каспийской флотилии и 4-й армии Воздушно-космических сил РФ, а также подчиненных соединений и воинских частей приступили к проверке боевой готовности. Управление войсками по сигналу тревоги было переведено на подвижные полевые пункты. Отдельные соединения и воинские части выдвинулись в районы сосредоточения.
Штабные офицеры всех уровней приступили к отработке задач управления межвидовой группировкой войск с выполнением различных вводных команд, находясь на расстоянии более тысячи километров друг от друга.
В КШТ принимают участие около 5,5 тыс. военнослужащих и более 700 единиц техники, а также войска связи, радиоэлектронной борьбы, радиационной, химической и биологической защиты. На маршрутах движения колонн и в пунктах развертывания задействована военная полиция.
Кроме указанного выше, в последнее время внимание ведущих независимых экспертов и военных специалистов привлекают и ряд других событий и мероприятий в контексте роста уровня угрозы эскалации напряженности и военной активности России на Южном (Кавказском) стратегическом направлении, а именно:
- начало формирования (2016 год) в Южном военном округе ВС РФ 8-й общевойсковой армии (А; штаб — г. Новочеркасск), которая может выступать как вторым эшелоном и резервом 58 А (штаб — г. Владикавказ) на Южном (Кавказском) стратегическом направлении, так и вторым эшелоном и резервом 49 А (штаб — г. Ставрополь) на Юго-Западном (Черноморском) стратегическом направлении.
По оценкам российских военных специалистов и экспертов, новая /третья по счету/ 8-я общевойсковая армия в Южном ВО ВС РФ должна стать важным элементом обеспечения безопасности Российской Федерации с юго-западного направления. По некоторым данным, достичь операционной готовности 8 А предполагается в конце 2017 – начале 2018 года;
- включение в марте с. г. в состав российской армии формирований так называемых «вооруженных сил» самопровозглашенной республики Южной Осетии. Иными словами, незаконные вооруженные формирования незаконно оторванной территории суверенной Грузии получили правовой статус частей регулярной армии другого государства — Российской Федерации, которая такими действиями фактически узаконивает оккупацию части территории Грузии.
По мнению независимых экспертов, Запад без какой-либо конкретной реакции «проглотил» и эту очередную провокационную выходку режима В. Путина так же, как и все остальные по отношению к Украине (постоянные нарушения условий перемирия на Донбассе, узаконенную «паспортизацию» «ДНР» и «ЛНР», «национализацию» украинских предприятий в ОРДЛО, новый проект «Малороссии» Захарченко и т. п.);
- усиление дежурных сил корабельной группировки Черноморского флота РФ в восточной части прибрежных вод Черного моря (на ротационной основе), а также провокационное наращивание активности российской воздушной разведки вдоль черноморского побережья Грузии.
По оценкам экспертов, аналогичная военная деятельность наблюдалась также накануне российско-грузинской войны в июне–августе 2008 года;
- назначение (в сентябре 2016 года) новым командующим войсками Южного ВО ВС РФ генерал-полковника (с 2014 года) А. Дворникова, который имеет опыт командования войсками в ходе чеченской войны (в 2000–2003 гг. проходил службу в Северо-Кавказском /на то время/ военном округе на должностях начальника штаба дивизии и командира дивизии) и руководил российской военной операцией в Сирии (сентябрь 2015 – июнь 2016 гг.), по итогам которой получил звание Героя России (в марте 2016 года).
По оценкам ведущих военных специалистов, как в Чечне, так и в Сирии он зарекомендовал себя жестким военным руководителем — специалистом по ликвидации (зачисткам) боевиков, что фактически может «пригодиться» на его новой должности в Южном ВО.
Тщательный анализ и оценка последствий указанных выше мероприятий военной активности России на Южном (Кавказском) стратегическом направлении вызывает ряд небезосновательных вопросов у ведущих военных экспертов о перспективах развития ситуации в данном регионе, а именно:
готовит ли Россия новый блицкриг против Грузии, а если да, то что может служить поводом для этого и в какие сроки следует ожидать новой агрессии России против Грузии?
В последнее время со стороны официальных представителей российской стороны значительно участились угрозы в адрес Грузии с требованием предоставления воздушного и наземного (через российско-грузинский КПП «Верхний Ларс») коридоров для организации и обеспечения логистических поставок для 102-й военной базы ВС РФ в Гюмри (Армения). Кстати, эта военная база входит в состав 49 А (штаб — г. Ставрополь).
Суть проблемы заключается в том, что на сегодня (из-за введенного Грузией запрета использовать ее воздушный и наземный коридоры российской стороной после российско-грузинской войны 2008 года) логистическое обеспечение 102-й военной базы в Гюмри осуществляется сугубо с использованием воздушного коридора над Каспийским морем и в дальнейшем над Ираном, что усложняет логистическое обеспечение этой военной базы и делает его достаточно дорогим.
Не подлежит сомнению и то, что главная причина возможной новой войны России против Грузии заключается в недопущении ее евроатлантической и европейской интеграции. А заодно еще и «проучить» единственную страну на постсоветском пространстве — надежного союзника Украины (не считая стран Балтии) — чтобы другим постсоветским странам так называемого СНГ не приходило в голову ее поддерживать. Ну а «лучшей возможности» для этого, чем развязать агрессию под предлогом «обеспечения логистического коридора для 102-й военной базы ВС РФ в Гюмри», на сегодня трудно придумать. Правда, думать кремлевским оккупантам уже некогда, и как показывают последние события — не умеют (или не хотят?) они думать.
Дело в том, что действия России на Кавказе, в частности в Абхазии и Южной Осетии, в последнее время вызывают все большую обеспокоенность у нынешней администрации в Тбилиси. В последние годы Абхазия и Южная Осетия никоим образом не сблизились с Грузией — а только отдалились от нее. Сегодня Россия делает все возможное, чтобы закрыть от Грузии эти регионы, которые продолжают находиться под российской оккупацией и практически полностью контролируются Россией, которая не высказывает какого-либо желания их возвращать. Наоборот — постепенно Москва искусственно все более сужает пространство для возможного компромисса с Грузией, втягивая сепаратистские регионы в свою орбиту — либо с прицелом на их будущее присоединение к России, либо с целью использования их в качестве буферных зон для легализации некоторых торговых (главным образом, контрабандных) потоков.
Такого рода тенденции наконец-то привели нынешнюю грузинскую власть к пониманию: уступки в сторону России не приводят к уступкам обратным, а наоборот — они только разжигают российские аппетиты. Именно поэтому, если с начала 2014 года, то есть времен Майдана, оккупации и последующей аннексии украинского Крыма, а также российского вторжения на Донбасс, нынешняя грузинская власть избегала жестких заявлений по поводу украинских событий, то в последнее время, фактически с начала этого года, Тбилиси постепенно отходит от довольно сдержанной позиции относительно российской агрессии в Украине — и сейчас уже говорит о ней откровенно и достаточно жестко.
Так, заявление Министерства иностранных дел Грузии от 19 марта с. г. — по поводу 3-й годовщины аннексии украинского Крыма — было довольно жестким. В нем говорилось о том, что «так называемый референдум» проходил под контролем «российских вооруженных сил», что привело к «незаконной оккупации и аннексии Крыма». Используются также такие слова как «агрессия» и «оккупация» — т.е более жесткие формулировки, чем подобные заявления в т. ч. европейской дипломатии. Аналогичные оценки звучат в последних выступлениях и заявлениях и других официальных представителей грузинских властей.
В какие сроки следует ожидать новой агрессии России против Грузии?
Подавляющее большинство независимых экспертов считают, что этого следует ожидать в любое время, с сегодняшнего дня и до даты десятой годовщины начала российско-грузинской войны 2008 года, так как существующего состава и вооружения группировки российских войск на Южном (Кавказском) стратегическом направлении — более чем достаточно. Но наиболее угрожающими моментами считаются два.
Первый — это период проведения стратегического командно-штабного учения «Запад-2017» (ориентировочно, 14–20 сентября с. г.), когда все внимание западных стран (ЕС, НАТО/США) будет приковано к возможным угрозам военной безопасности Польши и стран Балтии, исходя из направленности, содержательности и особенностей его подготовки и проведения.
Второй — это десятая годовщина начала российско-грузинской войны 2008 года — 8 августа 2018 года. Немаловажным считается и тот факт, что до этого момента 8 А уже достигнет операционной готовности. А учитывая болезненную склонность В. Путина к различного рода дешевым театрализованным выходкам и экспериментам, именно в этот период эксперты и не исключают новой агрессии России против Грузии.
|
Справка: По последним сообщениям российских СМИ, президент РФ В. Путин намерен посетить в визитом Абхазию именно 8 августа с. г. и встретиться с главой непризнанной республики Раулем Хаджимба. Характерно, что в случае осуществления такого визита, по дате он совпадет с годовщиной начала военной агрессии России против Грузии в 2008 году, когда после пятидневной войны Российская Федерация признала «независимость» Абхазии и Южной Осетии. |
Что касается перспектив возвращения Южной Осетии и Абхазии в состав Грузии, на что зря надеялась власть Б. Иванишвили, то в современных обстоятельствах сделать это будет крайне трудно. Хотя, по мнению официальных представителей грузинских властей, шансы возвращения оккупированных регионов остаются всегда. Правда, это будет зависеть от глобальных геополитических игр, настроений мирового сообщества, действенности международных организаций в сфере безопасности, а также стечения благоприятных обстоятельств. Но исключительно собственными силами Грузии запустить этот процесс будет очень трудно. То есть, возвращение Южной Осетии и Абхазии в состав Грузии будет зависеть от других геополитических игроков, в т. ч. Украины.
Сегодня как официальные представители грузинских властей, так и грузинские журналисты и независимые эксперты уже и сами признают — сейчас многое будет зависеть от того, как будет развиваться ситуация вокруг Украины. По их убеждению, у нас происходит борьба не только за Украину. Сейчас у нас решается вопрос безопасности как Грузии и многих других стран постсоветского пространства, так и в целом безопасности будущего Европы.
А в ходе недавнего государственного визита Президента Украины П. Порошенко в Грузию оба президента заявили, что на фоне российской угрозы нашим странам следует совместно продвигаться по пути дальнейшей интеграции в европейское и евроатлантическое пространство. Прежде всего, это необходимо ввиду того, что Киев и Тбилиси сталкиваются с теми же вызовами и угрозами, которые вытекают, главным образом, из-за агрессивных неоимперских планов и действий Москвы.
Таким образом, вынесенный в заголовок статьи вопрос: готовит ли Россия новый блицкриг против Грузии? — является чисто риторическим.
А вот вопрос: какая из стран СНГ следующая — Беларусь, Казахстан, Азербайджан, Узбекистан, Туркменистан?.. — требует отдельного исследования.
