Вооруженная агрессия России против Украины, а также ее демонстративное военное вмешательство в сирийский конфликт фактически оставляют вне поля зрения мирового сообщества радикализацию ситуации в Афганистане и странах Центральной Азии, которые, по оценкам экспертов «Борисфен Интел», стремительно превращаются в новый район деятельности «Исламского государства» (ИГ), а фактически — третий (после Украины и Сирии) — южный фронт для Российской Федерации.
Проникновение боевиков ИГ в Афганистан случилось еще в период 2013-2014 годов из территории Пакистана, отдельных районов Китая, а также стран Ближнего Востока и Центральной Азии. При этом они сразу же вступили в конфликт с движением «Талибан», которое в основном состоит из местных жителей пуштунской национальности.
В первой половине 2015 года эта ситуация ощутимо меняется. Отсутствие сильных лидеров в «Талибане» после гибели муллы Омара (Мухаммед Омар /Саид Мухаммед Ахундзаде — пушту/ — основатель движения «Талибан», «Эмир Исламского Эмирата Афганистан», погиб 23 апреля 2013 года) вынудило талибов пойти на определенные компромиссы в плане перераспределения сфер влияния в стране. Так, талибы продолжают борьбу за власть в Афганистане, в то время как «Исламское государство» сосредоточивает свои усилия на распространении исламизма вне его пределов, а именно — в регионе Центральной Азии с дальнейшим прицелом на мусульманские регионы России (Поволжье и Северный Кавказ).
В рамках такого перераспределения, вооруженные формирования ИГ концентрируются в северных афганских провинциях Бадахшан, Тахар, Кундуз, Баглан, Саманган, Балх, Джузджан и Фарьяб, прилегающих к Туркменистану, Узбекистану и Таджикистану. Именно на территории этих провинций концентрируются основные ячейки «Исламского государства» общей численностью в несколько десятков тысяч боевиков.
С учетом сложившейся ситуации в регионе Центральной Азии, в настоящее время главное внимание ИГ сосредоточивается на Таджикистане, где наблюдается самое большое напряжение из-за несостоятельности таджикской власти в обеспечении эффективного контроля над своей территорией. В частности, вне такого контроля фактически остается район Нагорного Бадахшана, граничащего с Афганистаном и КНР. Именно здесь базируются вооруженные формирования Объединенной таджикской оппозиции (ОТО), поддерживающие связи с «Исламским государством».
Свидетельством критического состояния внутренних проблем Таджикистана стала попытка вооруженного мятежа в начале сентября с. г., под предводительством действующего заместителя министра обороны страны генерал-майор А. Назарзода (член «Партии исламского возрождения Таджикистана»; во время гражданской войны в 1992–1997 годов был одним из ведущих полевых командиров ОТО; после заключения мирного соглашения он и подчиненные ему вооруженные формирования были включены в состав правительственных войск по 30 % квоте для оппозиции).
|
Справка:
После вооруженного нападения обе группы боевиков на грузовых автомобилях переместились в Нагорный Бадахшан. Вследствие инцидента и дальнейших попыток правительственных сил Таджикистана ликвидировать экстремистов было убито 9 сотрудников МВД и 13 нападающих. Мятеж произошел из-за того, что таджикская власть, нарушив мирное соглашение от 1997 года, запретила деятельность «Партии исламского возрождения Таджикистана». А это вызывало крайне негативную реакцию сторонников идеи возвращения страны на исламский путь развития. В свою очередь, это создало мощный детонатор для социального взрыва в Таджикистане на религиозной почве. |
4 сентября этого года группа боевиков численностью до 70 человек во главе с А. Назарзода разоружила батальон охраны комендантского полка министерства обороны Таджикистана в г. Душанбе и захватила немало оружия. В это же время другой отряд в составе приблизительно 30 боевиков во главе с сообщником А. Назарзода — бывшим сотрудником министерства внутренних дел Таджикистана З. Абдуллоевым напали на отдел МВД в г. Вахдат (20 км от г. Душанбе).
Сегодня все это активно используется лидерами «Исламского государства» для укрепления своих позиций на таджикской территории как за счет привлечения в свои ряды местных исламистов, так и в виде прорывов вооруженных отрядов ИГ в Таджикистан. В частности, с начала 2015 года зафиксировано, по меньшей мере, 80 таких попыток — почти в три раза больше, чем в прошлом году. По заявлению президента Таджикистана Э. Рахмона, в октябре этого года реальные боевые действия ведутся на более 60 % таджикско-афганской границы.
В свою очередь, Таджикистан становится стратегическим «плацдармом», с которого «Исламское государство» в дальнейшем будет двигаться в страны Центральной Азии, а именно — Узбекистан и Киргизстан. Тем более что в этих странах также наблюдаются существенные проблемы как внутреннего, так и межгосударственного характера.
Так, наиболее вероятным объектом дальнейших действий ИГ может стать Ферганская долина, находящаяся на границе между Узбекистаном, Киргизстаном и Таджикистаном, и являющаяся местностью, где сосредоточивается широкий спектр противоречий межнационального, экономического и социально-бытового характера. В частности, этот регион имеет самую большую плотность и разнородность населения в Центральной Азии при достаточно ограниченных природных ресурсах и крайне слабом развитии местной экономической инфраструктуры.
В течение последних десятилетий в Ферганской долине неоднократно происходили столкновения между различными группами местного населения на почве межнациональных противоречий, а также вследствие борьбы за доступ к сельскохозяйственным угодьям и источникам питьевой воды. Все это обусловливает распространение радикальных исламистских настроений среди жителей региона, что формирует благоприятную среду для деятельности «Исламского государства».
Достаточно напряженная ситуация наблюдается также в соседнем Киргизстане, где не решены исторические противоречия между южными и северными родовыми кланами страны. Это уже несколько раз выливалось в массовые социальные беспорядки, вследствие чего происходила революционная смена власти в Киргизстане в 2005 и 2010 годах. Нерешенность этих противоречий ИГ также использует в своих интересах.
Невзирая на жесткую тоталитарную систему узбекской власти, стабильности в стране реально угрожает деятельность исламистской террористической организации «Исламское движение Узбекистана» (ИДУ), у которого имеются ячейки фактически во всем регионе Центральной Азии (в т. ч. в Ферганской долине). Сегодня ИДУ, приняв присягу на верность идеям и лидерам «Исламского государства», по существу, находится в его подчинении.
Отдельным направлением деятельности ИГ является влияние на Туркменистан, которое имеет важное значение с точки зрения наличия на его территории значительных запасов энергоносителей. Вместе с тем, в отличие от других стран Центральной Азии, ситуация в Туркменистане сравнительно стабильна вследствие достаточно эффективной работы спецслужб страны и более-менее неплохого уровня жизни местного населения, а также проведения туркменской властью традиционной политики поддержки нормальных отношений с талибами Афганистана.
Учитывая сказанное, ИГ прибегает к тактике активной террористической войны против Туркменистана. Так, наблюдаются постоянные обстрелы позиций пограничных войск Туркменистана и смежных с Афганистаном территорий страны из минометов и стрелкового оружия. Кроме того, широко используются диверсионно-разведывательные группы, которые нападают на подразделения туркменских силовых структур в пограничной черте. Вследствие этого потери туркменской стороны составляют, по меньшей мере, 30 военнослужащих в течение месяца.
По оценкам туркменских экспертов, в ближайшей перспективе боевики «Исламского государства» в основном прибегают к диверсиям и терактам в Марийской области Туркменистана, где расположены основные объекты промышленного производства страны, а также проложены стратегически важные газопроводы Туркменистан-Китай и Средняя Азия-Центр.
До сентября 2015 года вышеупомянутые процессы хотя и приобретали перманентную активизацию, однако имели ограниченный характер в рамках территории Афганистана и прилегающих к нему районов соседних стран Центральной Азии. Катализатором обострения ситуации стало военное вмешательство России в сирийские события, что реально поставило Москву в бескомпромиссную конфронтацию со всей суннитской частью мусульманского мира.
Именно суннитами являются как талибы, так и боевики «Исламского государства», а также большинство населения Центральной Азии и мусульманских регионов России - Поволжья и Северного Кавказа (в целом, до 18 % населения РФ). Таким образом, военными действиями в Сирии режим В. Путина своими руками создал предпосылки для перенесения активности исламистов с Афганистана не только в Центрально-Азиатский регион, но и на территорию Российской Федерации.
В такой ситуации руководство РФ активизирует мероприятия по противодействию истокам радикального исламизма из Афганистана, в т. ч. приобщая к этому страны СНГ. Так, во время закрытого саммита глав стран-членов СНГ 15–16 октября текущего года в Казахстане президент РФ В.Путин открыто признал критический характер ситуации в Афганистане, из которого исходит исламский экстремизм в Центральную Азию и Россию.
Учитывая стремительный рост такой угрозы, участники саммита утвердили программу сотрудничества в вопросах пограничной безопасности на 2016–2020 гг., а также концепцию военного сотрудничества стран-членов СНГ до 2020 года. По документам предусматривается увеличение объемов финансовых средств для усиления охраны границ стран Центральной Азии с Афганистаном. Кроме того, не исключена возможность создания совместных группировок войск для реагирования на кризисные ситуации.
Повышение угрозы вторжения боевиков ИГ в страны Центральной Азии было отмечено также и на 39-м заседании Совета руководителей органов безопасности и спецслужб стран-участниц СНГ в конце октября этого года в Москве. При этом особая обеспокоенность была выражена по поводу наличия в составе вооруженных формирований «Исламского государства» большого количества выходцев из стран бывшего СССР, в т. ч. Центральной Азии и мусульманских районов России.
Исходя из приведенных обстоятельств, Москва, помогая в деле укрепления границы стран Центральной Азии, прикладывает усилия и для укрепления ОДКБ, а также наращивания своего военного присутствия в Центрально-Азиатском регионе. В частности, в рамках ОДКБ Россия увеличила средства для модернизации ВС Таджикистана — приблизительно 1,23 млрд долл. США и ВС Киргизстана — приблизительно 1 млрд долл. США.
Предоставляется также помощь и для усиления охраны границы Таджикистана с Афганистаном, а именно: разработана программа технического оснащения этого участка границы специальными средствами радиолокационного наблюдения, сейсмодатчиками, прожекторами и другими техническими приборами. Стоимость программы оценивается в сумму более 1 млн долл. США. Вместе с тем, Москва пытается убедить Душанбе в необходимости вернуть российские пограничные подразделения на таджикско-афганскую границу (были выведены в начале 2000-х годов).
Кроме того, Россия, вопреки нейтральному статусу Туркменистана, навязывает свою помощь также и для охраны туркмено-афганской границы, включительно с возможностью размещения российских воинских подразделений в пограничной зоне.
В это же время в срочном порядке улучшаются боевые возможности военной базы (ВБ) вооруженных сил России в Таджикистане путем принятия на ее вооружение новых видов бронетанковой техники, артиллерийских систем, а также средств управления, связи и разведки. В частности, до конца текущего года подразделениям этой военной базы планируется поставить новые бронетранспортеры БТР-82А (около 100 единиц). Прорабатывается также план развертывания в Таджикистане новой вертолетной группы (2–4 ударных вертолетов Ми-24П и 4–6 транспортно-боевых вертолета Ми-8МТВ), которая будет оперативно подчиняться 201 ВБ и дислоцироваться на аэродроме Айни (район г. Душанбе).
В связи с активизацией деятельности исламистов, в мае с. г. на территории Таджикистана были проведены учения Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ. Прорабатывались вопросы недопущения прорыва таджикско-афганской границы вооруженными отрядами экстремистов, а также поиска и ликвидации диверсионно-террористических групп.
Вместе с тем, такие мероприятия никоим образом не гарантируют России того, что она достигнет поставленных целей. Так, вопреки всем усилиям Москвы, на сегодняшний день ОДКБ остается достаточно слабой и аморфной организацией, которая не может самостоятельно выполнять боевые задачи без ведущего участия россиян. При этом лидеры стран Центральной Азии теряются перед угрозой исламского экстремизма, а в некоторых случаях используют российскую помощь лишь для укрепления своих властных позиций.
Более того, наблюдаются серьезные проблемы, касающиеся лояльности личного состава силовых структур стран Центральной Азии, как к своему руководству, так и к Российской Федерации. В частности, с начала июля с. г. только в Туркменистане за связь с исламистами было задержано более 60 офицеров туркменских вооруженных сил, министерства национальной безопасности, министерства внутренних дел и прокуратуры.
Усиливается также негативное отношение населения стран Центральной Азии к российским военным базам на их территории. Причиной этого является пренебрежительное отношение российских военнослужащих к местным традициям и населению, сопровождающееся бесчинствами в отношении мирных жителей.
Так, только в 2014–2015 годах по вине военнослужащих 149 мсп 201 ВБ ВС РФ в таджикском городе Куляб погибло 15 таджикских граждан и 20 получили ранение. В 2015 году увеличились количество инцидентов, связанных с провоцированием российскими военнослужащими конфликтов с местным населением на этнической и конфессиональной почве.
Такая ситуация возникла во время прибытия на службу в состав российских войск в Таджикистане контрактников и офицеров, исповедующих шовинистические и неофашистские идеи и легко идущих на насилие в отношении неславянского населения (таджиков), как это наблюдается и на территории самой России. При этом российские военнослужащие прикрывают свои поступки лозунгами на подобие «…мы — оккупационная армия и делаем все по-христиански и на свое усмотрение».
Учитывая отмеченное, ряд политических партий, общественных организаций и местных руководителей Таджикистана обратились с совместным заявлением к парламенту, правительству и министерству обороны страны с требованием снять неприкосновенность с российских военнослужащих, а также перенести место дислокации всех подразделений 201-й российской военной базы за пределы таджикских городов не менее чем на 10–15 км. Негативное отношение к российской военной базе демонстрируют также и министр обороны Таджикистана Ш. Мирзо и большинство высших должностных лиц оборонного ведомства страны.
Эти обстоятельства вынуждают Россию быть более внимательной к вопросам противодействия исламскому экстремизму собственными силами и непосредственно на своей территории. Так, в сентябре с. г. в пределах Центрального военного округа ВС РФ (Башкирия; а также Новосибирской, Самарской и Челябинской областей) состоялись стратегические командно-штабные учения (СКШУ) «Центр-2015» с отработкой задач локализации и нейтрализации вооруженного конфликта на Центрально-Азиатском стратегическом направлении.
К участию в СКШУ «Центр-2015» привлекалось не менее 95 тыс. военнослужащих, свыше 7 тыс. единиц боевой техники, 170 самолетов и 20 кораблей ВС РФ, органов управления и подразделений других силовых структур России (в т. ч. МВД, МЧС и ФСБ), а также оперативной группы и подразделений от Вооруженных сил Казахстана, входящих в состав Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ.
Все это требует от России немалого дополнительного выделения военных, финансовых и материальных ресурсов, однако не гарантирует ей успеха в борьбе с исламистами. Как показывает опыт событий на Ближнем Востоке, идеи исламистского радикализма, которые поддерживаются значительной частью местного населения, невозможно одолеть лишь с помощью вооруженной силы.
По существу, Россия и сама могла удостовериться в этом на примере региона Северного Кавказа 90-х годов. Аналогичная ситуация уже вскоре обязательно возникнет и в Центральной Азии, а в дальнейшем и в пока что российском Поволжье, и опять же на Северном Кавказе. Тем более что у исламистов уже есть опыт противодействия славянской России в Афганистане и на Северном Кавказе.
