На изломе ХХ и ХХІ веков — в 2000 году — на киноэкраны мира вышел культовый фильм «Огнем и мечом», посвященный одной из наиболее кровавых войн между Польшей и Украиной в период Речи Посполитой. Эта совместная работа польских и украинских режиссеров и актеров, помимо всего трагизма освещенных событий, могла быть символическим актом примирения двух народов-соседей. Важность такого примирения четко и однозначно отмечена в финальных титрах фильма — «А потом пришла Россия». И как следствие — не стало ни Польши, ни Украины. К сожалению, события 17 века не стали для них уроком. Потому что трагедия противостояния двух народов повторялась многократно. И в рамках австро-венгерского компромисса 1867 года, когда полномочия местной власти на Галичине достались полякам, а украинцы стали «второсортным сообществом». И во время межнационального польско-украинского конфликта (а, фактически, войны) на той же Галичине в 1918-1919 годах после распада Австро-Венгерской империи по окончании Первой мировой. И во времена вторжения в 1920 году польской армии в центральную Украину, включительно с оккупацией Киева, когда пылала гражданская война на украинской территории. И в ходе Второй мировой, когда поляки и украинцы, вместо того, чтобы объединиться для борьбы против общего врага — России и Германии, — опять схлестнулись в поединке на Волыни и Галичине. А лавры победителя достались России! Опять на неопределенное время откладывалось возрождение независимости Украины, а Польша вновь превратилась в покорного сателлита Москвы в рамках военно-политического блока — Варшавского договора и экономического объединения — Совета экономической взаимопомощи.
Этническая карта Австро-Венгрии по состоянию на 1910 г.
Все это повторяется и в наши дни в польско-украинском «диспуте». К величайшему сожалению… И наиболее бесславной страницей в истории польско-украинских отношений стало принятие Сеймом Республики Польши «Резолюции о чествовании жертв геноцида, совершенного украинскими националистами в отношении граждан Второй Речи Посполитой в 1943–45 годах».
Могла ли с этим смириться Украина? Конечно, нет. Так, Комитет Верховной Рады Украины по иностранным делам выразил глубокую обеспокоенность таким решением Сейма. Потому что это воспринимается как коварный «удар в спину» украинцам, отражающим с большим напряжением вооруженную агрессию Российской Федерации, в очередной раз практически отстаивающим вместе со своей независимостью и всю Европу включительно с Польшей, против которой, в частности, в Западном военном округе России разместилась в ожидании своего часа 1-я танковая армия. Не попытается ли она повторить вторжение в Польшу красной армии под командованием Тухачевского (в 1920 г.) и Тимошенко (в 1939 г.)? История, как говорится, повторяется сначала в виде трагедии, а впоследствии — в виде фарса…
Украинские этнографические земли за т. наз. линией Керзона с 1940-х гг. получили название «Закерзония»
Что касается трагедий в украино-польских отношениях, то их немало сохраняется в памяти рядовых граждан, отдельные становятся семейными преданиями, как правило неопровержимыми доказательствами того лихолетья. Имеются такие и в нашей семье. Так получилось, что в моих жилах течет кровь выходцев как из Восточной Украины (мама родом из Краснокутовского района на Харьковщине), так и из Западной (отец — из села Щуткив что на Любачивщине). А познакомились и поженились они в надзбручанском древнем городке Скала-Подольская. Там я и появился на свет. Детские и юношеские годы мои прошли в живописном, уютном в те времена старинном городе Чорткове, что на Тернопольщине. Центр городка был возведен в классическом австро-венгерском стиле с польскими архитектурными «вкраплениями». Такие местечки австро-венгерского стиля мне попадались на Балканах, в Восточной Польше, даже в Венгрии и Румынии… Мой дед Михаил Гвозд, впоследствии Гвоздь, (после выселения его семьи на территорию советской Украины) был мастеровитым столяром и зарабатывал на жизнь строительством хат полякам и украинцам. Обитала семья Гвоздов в селе Щуткив почти в предместье Любачева. Мой приятель Богдан Соколовский красиво описал те живописные места после наших посещений, когда мы участвовали в экономическом форуме 2013 года в Кринице. (http://bintel.com.ua/ru/article/net-mogily-ne-bylo-ukraincev/)
Вот как вспоминает о тех временах переселенец Михаил Воронной:
«Наша многодетная семья проживала в с. Щуткив около Любачева. Кроме меня было еще четверо сестер: Екатерина — 1929 г. р., Анна — 1934 г. р., Мария — 1938 г. р. и Стефания — 1942 г. р. Мария и Стефания умерли во время советской и немецкой оккупаций. Родители Иван и Мария 1901 и 1906 года рождения были хлеборобами.
В хозяйстве было 10 гектаров земли и часть леса. Помню, что отец очень любил лошадей, их всегда было у нас по три старых и ежегодно по двое молодых — годовалые. Позже, в 1945 году, из-за этих коней мы едва не поплатились жизнью. Старшая сестра ходила в гимназию в Любачеве. Чтобы ее учить, отец должен был продать землю, но война разрушила все планы по учебе.
В селе Щуткив числилось 1150 верных греко-католиков, 90 поляков, 40 евреев и 25 латинников. Церковь св. великомученика Димитрия была построена в 1904 году на месте старой, еще с 1659 года, которой в 1668 году Лаврентий Качмарский подарил Евангелие. В селе также была начальная школа, читальный зал, функционировали общества «Просвита», «Луг» и «Сич».
Сельская молодежь воспитывалась в украинском патриотическом духе. В 1944 г. в ряды УПА (Украинской Повстанческой Армии) вступили около 80 сельских юношей и девушек. Был там и мой дядя, мамин брат, Михаил Игнат, 1922 г. р. Он служил четарем 11-й чоты сотни «Месники-1» в курене «Зализняка», который оперировал на Любачивщине и частично на Ярославщине.
Во времена панской Польши украинцев в селе всячески притесняли поляки, не допускали к руководству, интеллигенции не разрешали работать, вынуждали переходить в римо-католическую веру. К чести земляков, таких случаев в селе не было.
Грабежи и убийства украинцев на землях Надсянья случались почти ежедневно в течение 1944–1946 гг. Сразу на второй день поступали сведения, столько-то убито людей в Старом Селе, Кобильнице, Коровице, Лукавце, Великих Очах, Бигалях, Суховоле и других околицах, сообщались детали, как разбивали маленьким мальчикам головки о дверные косяки. Чрезвычайно тяжелая судьба досталась украинцам из предместья Лежайска, где не было лесов, поэтому там не базировалась УПА, которую, как огня боялись поляки.
Историческая карта Надсянья
Мы в своем обществе «Надсянье» издали в 2005 году альманах «Память у нас не смогли отобрать», где засвидетельствованы очевидцами все зверства польских банд против украинцев. Отзывы, какие мы получаем на эти сообщения, можно свести к словам: «Без брома это читать невозможно»! Приведу только два примера.
В приселке Седлянка проживала семя Гвоздиков: мама, две дочери, два сына и три внука. К их жилищу по наводке соседа поляка-пролетария Зигмунда ворвался бандит «Волыняк» (он же Ян Надзерски) и расстрелял всех. Полуживой осталась среди этих трупов одна дочь Клементина. Ее привезли в госпиталь. Когда врач-поляк узнал, что она украинка, заявил: «Мы русинув не лечими, мы их уничтожаем».
Вдова адвоката, доктора права Мария Гелецинская проживала в г. Лежайске с дочкой по улице около знаменитого на всю Польшу кляштора-костела. Бывал я там, неповторимое святое сооружение. Местные жители Казимеш Стоцки и Венуслав Соцки поймали их, вывезли в лес возле «святого кляштора», привязали к дереву и насиловали маму на глазах малолетнего ребенка до смерти, потом это же проделали с дочерью.
В нашем семействе господствовал большой страх. Помню, как по наводке местного поляка, папиного товарища Блашка, вечером ворвались на кухню поляки, начали по всех нас, собравшихся на ужин, стрелять. Отца ранили. От смерти нас спасла только темнота, потому что керосиновая лампа разбилась от пули, и мы все упали на пол. Утром насчитали в стене 18 отверстий от пуль. В ту ночь у нас изъяли все, так что на Украину привезли одну корову. На моих глазах сельские бандиты — поляки застрелили нашего родственника Николая Чабана, как раз на нашем заборе, когда он убегал.
Все это творилось в течение 1945 года. Мне было 8 лет, но обстоятельства сделали меня на 8 лет старшим, помню все. Страх был большим. В этом же 1945 году отец с дедом ни одной ночи не ночевали в хате. Я часто хватал кожух и ночевал то на чердаке в конюшне, то в овине, то в коморе, а то и в корягах на пасеке. Каждое утро я наблюдал, как сельские полячки возвращались с награбленным украинским добром, с оружием громко хохотали, рассказывали, как грабили и убивали «кабанов».
Рассказами бабушки, отца, могу подтвердить воспоминания Михаила Воронного. И тогда же, в конце 1945 года, моих родных выгнали со своего подворья (дед в двадцатых годах, после возвращения из Аргентины и Франции, на заработанные там средства построил хату. Он любил поучать, что украинец без хаты — как растение без корней... И вот в одно мгновенье их семья потеряла все заработанные многолетним трудом «корни»). Отец вспоминал, как в 1945 году, перед выселением, в доме никто не ночевал: уходили то в поле, то в конюшню, то еще куда-то. Это было привычно в том крае в течение сотен лет, не только в тридцатых-сороковых прошлого века.
Помню еще одну трагическую страницу из жизни моих предков. Бабушка моя никогда не видела своего отца (моего прадеда), так как родилась, когда он уже воевал на фронте Первой мировой войны. Он уцелел в ее аду, но погиб в 1918 году от сабли… польского офицера, когда возвращался с фронта. Произошло это возле села в нескольких шагах от родной хаты на глазах его жены, моей прабабушки, спешащей ему на встречу…
Немало таких рассказов мне пришлось услышать или читать об этом в воспоминаниях украинцев, поляков. Но никогда не мог предугадать, что именно мне придется об этом когда-то излагать на страницах СМИ. Я также имею право, особенно после последних заявлений польского Сейма, упрекать поляков, так, как пытается кое-кто из них это делать в отношении нас, украинцев.
Однако, это значит, что мне нужно снизойти до уровня мстителя современной Польше, позиционирующей себя главным нашим союзником и опорой в Европе, а также упрекать рядовых поляков, в большинстве своем поддерживающих сегодня мое Государство. Никоим образом не могу себе этого позволить, как бы ни пыталась «помочь» мне в таком деле Россия! Потому что хорошо знаю, как именно поляки в 2014 году, в самый тяжелый для нас период, поставляли нашему Государству средства защиты для наших воюющих военнослужащих, в частности шлемы и бронежилеты. Кроме них, больше никто на это не отважился. Наверное, с готовностью прислушивались к российской пропаганде. Кое-кто и нынче ей верит. К величайшему сожалению…
Нужно четко осознавать современную геополитику Польши и действия отдельных граждан, омраченных идеологически. Их поступки необходимо объяснять и пытаться простить, как прощают родным и близким, которым пришлось жить одной семьей в наше непростое время.
Однако, нет прощения тем, так называемым, «гражданам» или политическим силам, как с польской, так и с украинской стороны, стремящимся использовать когда-то пролитую кровь в интересах политики. Потому что именно им Москва за это будет благодарна. Помните ее любимое «разделяй и властвуй»? О чем-то другом она и слышать не желает.
Этот принцип и затронутая мной тема нынче для России особенны в связи с только что упомянутой мной ролью Польши, как главного проводника украинских интересов в Европейском Союзе и НАТО. Вместе с ФРГ Польская Республика выступила в качестве инициатора политики санкций против режима В. Путина. Здесь, как говорится, без комментариев.
А вот что касается наших с ней проблем или претензий, так они у нас действительно были, есть и, бесспорно, будут, как это всегда случается в отношениях между соседними странами, в том числе имеющими давние демократические традиции. Однако нельзя допустить перерастания проблем до уровня таких противоречий, которые могут вызывать взаимное уничтожение государственности на радость другим «доброжелателям». В нашем случае — Москве. Ситуация, связанная с печально известным решением польского Сейма, была фактически решена в рамках визита Президента Польши А. Дуды в Украину в День ее Независимости 24 августа этого года. 
Но Россия в дальнейшем не откажется от использования этой страницы истории как ударного оружия против Польши и Украины. И об этом нужно помнить. А помня, объединяться единым фронтом в борьбе против неоимперской политики Москвы. Иначе опять не будет ни Польши, ни Украины.
...В начале 2000-х годов на экранах появился еще один культовый фильм — «Мазепа», повествующий о сложном и кровавом выборе Украины между европейским миром и миром российским. Тот исторический период был не менее трагичен и призывал задуматься. А с чем в ответ поспешила Россия? Уже вместе с Украиной, точнее, с украинскими коллаборационистами также отсняла фильм «Тарас Бульба», который воспринимается, как одна из прямых провокаций конфликта между Украиной и Польшей.
|
|
|
| Безымянные забеленые кресты украинцев. Скоро тут будут уже другие кресты. Кладбище в с. Бигали. Фото автора |
Из семьи Гвоздей. Фото автора |
Кладбище в с. Щуткив. Старые украинские могилы. Фото автора |
|
|
|
| Рыночная площадь, г. Чортков. Рыночная площадь напоминает провинциальные европейские городки. Этот колорит создает высокий неоготический костел, старая ратуша с часами на башне и петушком на шпиле |
Костел Матери Божьей, святого Розария и святого |
Церковь Вознесения, г. Чортков. Трехсрубный деревянный храм, построенный без единого гвоздя, считается одним из лучших образцов подольского народного зодчества. Вознесенская церковь принадлежит УГКЦ. |
|
|
|
| Старая ратуша и торговые ряды, Чортков, 1905 г. Часы ратуши были изготовлены в Берне. В конце XIX века к ратуше присоединяют торговые ряды. Они и сегодня используются по назначению. Старое фото |
Каменный замок у подножия Выгнанской гори, построен в ХVII в. на месте деревянной крепости князей Чортковских. Чортков. Старое фото |
Чортков, улица Степана Бандеры — бывшая улица Мицкевича является настоящим музеем австро-венгерской архитектуры конца XIX - начала XX века. За последние сто лет улица почти не изменилась. Старое фото |
