Поиск в Кремле новой парадигмы внешней и внутренней политики с целью предотвратить разрушение путинской модели управления Россией закономерно привел к продолжению стратегии блицкрига. При помощи российской авиации и крылатых ракет теперь начались «государственное» строительство «Алавитской народной республики» в Восточном Средиземноморье и защита «дружественного народа» от внешней угрозы.
Московские стратеги, опасаясь потери своего последнего российского великодержавного оплота на Ближнем Востоке после того, как провалился проект «Новороссии» и Запад не отменил/не смягчил свои санкции, а также чувствуя реальную угрозу того, что партнеры откажутся от ряда стратегических для РФ проектов («Сила Сибири» — Китай, «Северный поток-2» — ЕС, «Турецкий поток-2» — Турция), были вынуждены сменить внешнеполитический вектор «главного удара».
Невзирая на формальный «успех» единороссов на региональных выборах 13 сентября с. г., в администрации президента России хорошо осведомлены как об ускорении темпов роста дефицита федерального бюджета (более 1 трлн рублей), так и о постоянном увеличении, по сравнению с 2014 годом, количества граждан РФ, считающих, что санкции Запада непосредственно негативно сказываются на их личном благополучии, и что аннексия Крыма нанесла России значительно больше вреда, чем обеспечила выгоду. К тому же 72 % российского населения категорически не поддерживает прямого вторжения России в Украину. Вместе с тем, 66 % россиян, по последним данным Всероссийского центра по изучению общественной мысли, якобы поддерживают решение В. Путина в отношении «сирийской кампании» и отправки туда российского флота и авиации.
В Кремле пришли к заключению, что, учитывая упомянутые тренды и угрозы, внутреннему «примирению» российского общества будет способствовать курс очередного внешнеполитического обострения.
Из «запасников Лубянки» достали и реанимировали известную еще с советских времен «Доктрину выборочной поддержки мусульман», в первую очередь, Ближнего Востока, которые ведут борьбу с Израилем и прозападными правительствами[1]. При этом ее «обновили», объяснив, что необходимо бороться с новейшим глобальным вызовом — радикальным исламистским терроризмом. И получили «новый продукт», пригодный для внутреннего потребления и оправдания применения российских военно-морских, воздушно-космических и воздушно-десантных войск далеко за пределами РФ «...для защиты национальных интересов российского государства и российского народа», которые В. Путин лично назвал «...стабилизацию военным путем законной власти [в Сирии] и создание условий для поиска политического компромисса». Аналогия с Востоком Украины напрашивается сама собой, не так ли?
Более того, провокационный экстерриториальный удар крылатыми ракетами «Калибр» Каспийской флотилии В. Путин демонстративно использовал для того, чтобы продемонстрировать «партнерам» из 11 стран, которые уже «...участвуют в нанесении различных ударов по сирийской территории без решения Совета безопасности ООН и просьбы официальных властей Сирийской Арабской Республики», что у России имеются ракеты воздушного базирования с дальностью поражения 4 500 километров. А кремлевская пропаганда, прежде всего телевидение, успели своевременно нарисовать концентрические круги «досягаемости территорий» из акваторий Балтийского (Калининград), Черного (Севастополь) и Каспийского морей и баз ВМФ РФ на Тихом океане, которые покрывают всю Европу, Ближний и Средний Восток, Юго-Восточную Азию и Североатлантическое побережье США и Канады.
Принимая во внимание такого рода «модернизацию» («трансформацию») московской внешней политики, а также последние предпринятые Россией действия на ближневосточном направлении, аналитики и эксперты «Борисфен Интел» выделяют следующий круг взаимосвязанных «внешних» мотиваций В. Путина и его окружения.
Прежде всего, сегодня США и Европа все более склонны определенно снизить имеющийся военно-политический приоритет восточноевропейского направления действий, в первую очередь в контексте российско-украинского конфликта, за счет переориентации официального Вашингтона на те регионы, которые Россия не рассматривает как сферу своего непосредственного влияния, в т. ч. на Ближний Восток.
В Кремле не без основания также полагают, что таким образом ощутимо повлияют на отдельных союзников США как из числа стран-членов ЕС (ФРГ, Францию, Италию), так и арабских стран Персидского залива, и, в конечном счете, смогут «прорвать» международную изоляцию России, в т.ч. смягчить режим санкций. В частности, по замыслу россиян, эскалация напряжения в Сирии спровоцирует новые волны беженцев в Европу, что, в свою очередь, приведет к росту популярности европейских правых партий, выступающих за сближение с Россией.
Кроме того, Россия, стремясь сохранить свое влияние в Сирии — фактически единственной в ближневосточном регионе стране, пребывающей в «орбите Кремля», — пытается найти политическое решение, которое могло бы стать аргументом в ее переговорах с Западом в рамках их геополитического соперничества.
Путинские апологеты рассчитывают также и на «сближение» с влиятельными региональными игроками — Ираном и Египтом. Цель — вынудить Иран более активно поддерживать Б. Асада, а также таким образом вернуть Тегеран в орбиту российского влияния, фактически не дав возможности улучшить отношения между ИРИ и Западом после достижения соглашения по иранской ядерной программе. В случае успеха, это, в комплексе с эскалацией напряжения в САР, приведет к крайне необходимому для России росту мировых цен на нефть. Ну, а президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси может предоставить площадку для проведения переговоров по «политико-дипломатическому решению сирийского вопроса» и достижения «ближневосточных» (по аналогии с печально известными «Минскими», но теперь уже фактически «Каирскими») договоренностей о прекращении или, что тоже неплохо, «замораживании» конфликта в Сирии.
«Внутреннюю» мотивацию кремлевского режима аналитики связывают со сдерживанием распространения влияния «Исламского государства» в России и Центральной Азии, которое реально угрожает национальной безопасности РФ, а также с возможностью получения внутриполитических дивидендов и позитивных имиджевых эффектов для В. Путина как лидера, возвращающего России, благодаря соперничеству с США на Ближнем Востоке, статус большого государства.
Вместе с тем, хотя ресурсы России для ведения войны на нескольких фронтах («украинском», «сирийском», «газовом», «нефтяном», «по замещению западных технологий, товаров и продуктов») и ограничены, и влияние международных санкций на российскую экономику откровенно губительно, однако не следует ожидать, что в РФ изменится парадигма развития федеральных и региональных элит, а также что общественные запросы российского населения радикализируются, даже в случае гибели российских военнослужащих в Сирии.
Рассуждение некоторых международных экспертов о возможных «альтернативах» В. Путину из «консервативного» (С. Иванов, С. Шойгу, Д. Рогозин) или «консервативно-демократического» (Д. Медведев, А. Кудрин) лагерей, скорее всего, является следствием их рефлексии на кремлевские информационные вбрасывания. На самом же деле, в периоды обострения внешнеполитической ситуации президент Российской Федерации периодически посылает аппаратно-олигархическим и региональным кланам «сигналы» о своей готовности внедрить политику жестких кадровых решений (наподобие повторения ими «пути В. Якунина»), а также о необходимости существенного снижения коррупционных расходов в условиях внешней изоляции России и сокращения финансовых ресурсов, которые должны направляться на обеспечение стабильности правящего режима.
Таким образом, вышеизложенное в сочетании с публичной демонстрацией В.Путиным готовности солидаризироваться с действиями правительства Д.Медведева, которое доказало свою готовность оставаться «в обойме В. Путина» даже ценой унижения и своего «политического забвения», позволяет прогнозировать формальное усиление веса премьер-министра в системе принятия политических решений и возможность реанимации прообраза «тандема» в российской власти.
Вместе с тем, при любых внешних и внутренних обстоятельствах, речь может идти лишь о готовности В. Путина заплатить любую цену за «украинскую», «сирийскую» а также и другие последующие авантюры, поскольку «на кону» его пожизненное президентство.
[1] СССР постоянно заигрывал с режимами, которые формально были мусульманскими, но их идеология преимущественно мало чем отличалась от марксизма-ленинизма, только была более восточной по содержанию и формой деспотии.
