Вступление
На востоке Украины уже два года продолжается «гибридная» война с Российской Федерацией. Украинская власть квалифицирует действия России как акт прямой агрессии и призывает все международное сообщество признать факт агрессии. А вот Россия отрицает свое непосредственное участие в войне на востоке Украины, отрицает акт агрессии и упорно пытается убедить международное сообщество, что в Украине идет гражданская война. В данном случае целесообразно обратиться к международному праву, задача которого и заключается в решении споров между государствами и установлении мира, и безопасности. Первым шагом к правовому урегулированию военного конфликта с Россией на востоке Украины является квалификация действий Российской Федерации на Донбассе как акта агрессии на основе международного права.
1. Квалификация действий России на Донбассе как акта агрессии
Статья 2 Устава ООН определяет обязательства государств в их международных отношениях воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности и независимости любого государства.
Органом в системе ООН, отвечающим за поддержание международного мира и безопасности, на основании статьи 24 Устава ООН является Совет Безопасности. Именно в его полномочия входит определение наличия любой угрозы миру, его нарушение и осуществление акта агрессии согласно статье 39. Однако сам Устав не содержит определения агрессии, на основании которого Совет Безопасности может квалифицировать действия государства как акт агрессии.
Определение агрессии было дано только в 1974 году Резолюцией ГА ООН. В качестве акта агрессии признаются следующие действия:
- Вторжение, нападение, военная оккупация или аннексия вооруженными силами государства на территорию другого государства.
- Применение оружия или бомбардировка вооруженными силами государства территории другого государства.
- Блокада портов или побережья государства вооруженными силами другого государства.
- Нападение вооруженных сил государства на сухопутные, морские, воздушные силы или флот другого государства.
- Нарушение соглашения о применении вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства, или применение вооруженных сил после прекращения действия соглашения.
- Соучастие в агрессии путем предоставления государством своей территории для осуществления другим государством агрессии против определенного государства.
- Отправка государством или от имени государства вооруженных банд, группировок и регулярных сил или наемников, осуществляющих акты применения вооруженной силы против другого государства.
Аналогично предусмотренное Резолюцией ГА ООН 1974г. определение агрессии имеется в Римском уставе Международного криминального суда. В 2010 году на конференции о пересмотре Римского устава в г. Кампала (Уганда) была принята резолюция, формулирующая определение «преступления агрессии» и условия, когда суд осуществляет юрисдикцию в отношении этого преступления. Однако резолюция вступит в силу только в 2017 году.
В Резолюции «Определение агрессии» силовые действия Российской Федерации против Украины на территории ее Донецкой и Луганской областей подпадают под признаки, определяемые пунктами 1 (РФ совершила вооруженное нападение на территорию Украины), 2 и 4 (применяет со своей территории разные виды вооружения против Украины) и 7 (забрасывала на территорию Украины вооруженные банды, группировки, наемников). Для подтверждения проведения Россией таких актов агрессии рассмотрим ситуацию на востоке Украины в мае-августе 2014 года.
В мае 2014 года на территории украинского Донбасса вооруженные группы провозгласили создание «ДНР» и «ЛНР» и организовали фиктивные референдумы.
Для этого на территорию Украины были заброшены разведывательно-диверсионные группы, возглавляемые кадровыми офицерами Главного разведывательного управления Генштаба Вооруженных сил РФ, военизированные формирования российского казачества и укомплектованный чеченцами-гражданами Российской Федерации печально известный батальон «Восток», а также задействованы такие вооруженные группы наемников, как «Русский сектор» и «Оплот». При их участии осуществлялись захваты административных зданий во многих населенных пунктах Донецкой и Луганской областей, нападения на части украинских Сухопутных сил и технику Воздушных сил ВС Украины. Под контролем, управлением и финансированием Российской Федерации вооруженные формирования, используемые в агрессивной войне против Украины, регулярно пополнялись российскими наемниками из числа уволенных в запас военнослужащих вооруженных сил РФ. Им предоставлялось оружие и военная техника, в том числе и танки, артиллерийские системы, средства противотанковой борьбы и современные зенитно-ракетные комплексы.
В конце августа в 2014 г. началось массовое вторжение на территорию Донецкой и Луганской областей регулярных подразделений российских вооруженных сил, в частности, из состава 9 отдельной мотострелковой бригады, 76 и 98 дивизий воздушно-десантных войск Вооруженных сил Российской Федерации. Параллельно с действиями регулярных вооруженных сил РФ в вооруженной агрессии против Украины среди населения Украины распространялись агитационные открытки, в частности, с такими призывами: «Ни при каких обстоятельствах не оказывайте сопротивления передвижению российских войск (техники и личного состава)». На заседании Совета Безопасности ООН 29 августа в связи с агрессией Российской Федерации представители Украины заявили: «Россия приступила к непосредственному военному вторжению на материковую Украину с использованием своих регулярных вооруженных сил».
Следовательно, как отмечалось выше, эти факты являются прямым доказательством применения Россией актов агрессии, подпадающих под положения резолюции «Определение агрессии». На их основании, ссылаясь на Резолюцию ГА ООН 1974г., Верховная Рада Украины в январе 2015 года признала Россию агрессором.
2. Квалификация действий России как акта непрямой агрессии (аналогии Nicaragua case)
Резолюция ГА ООН «Определение агрессии» от 1974 года четко определяет непрямую агрессию как акт агрессии, а именно: засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, нерегулярных сил или наемников, реализующих акты применения вооруженной силы против другого государства, имеющих такой серьезный характер, что это приравнивается к другим, предусмотренным в этой резолюции, актам агрессии. То есть, имеется ввиду ведение необъявленной войны с использованием не регулярных войск, а наемников, террористов, диверсантов и тому подобное. Именно такую войну ведет Россия против Украины.
В истории международных отношений уже известен факт непрямой агрессии — конфликт США-Никарагуа. Именно Международный суд ООН выступил арбитром в деле «Никарагуа против США» и признал, что США несут ответственность «за планирование, руководство и поддержку» никарагуанских боевиков (контрас).
Решение МС ООН в деле «Никарагуа против США» может служить базой для международно-правовой оценки действий России на востоке Украины. Ведь решения МС ООН признаны источником международного права в соответствии с пунктом «d» статьи 38 Устава МС ООН. И Украина, и Россия признают практику МС ООН источником международного права как на доктринальном, так и на политическом уровнях.
В своем решении в деле по Никарагуа МС ООН постановил, что:
- заброска вооруженных группировок может восприниматься как вооруженное нападение (подтверждение определения непрямой агрессии);
- помощь повстанцам, в частности, обеспечение их оружием, может восприниматься как угроза применения силы (материальная помощь боевикам может трактоваться как незаконное вмешательство согласно пункту 195 решения Никарагуа).
МС ООН, исследовав факты поставок оружия и техники, подготовки контрас, нахождения среди них американских инструкторов, боевой поддержки в виде предоставления разведданных, признал, что США ответственны за нарушение норм международного права, а именно: за поддержку контрас, их террористическую деятельность против и на территории Никарагуа, за вмешательство во внутренние дела Никарагуа, за нарушение ее суверенитета.
Проведем сравнительный анализ конфликтов США-Никарагуа и Россия-Украина для определения таким образом общих оснований для квалификации действий США и России соответственно, как актов агрессии.
Таблица 1. Сравнение действий непрямой агрессии США и РФ
Форма поддержки |
Никарагуа |
Восточная Украина |
Командование |
Участие инструкторов США, возможно, направляющая роль ЦРУ |
Немало боевиков, в частности командиров, — россияне и бывшие военнослужащие спецслужб РФ, например, Гиркин-Стрелков |
Финансирование |
Выделение средств на поддержку контрас |
Есть свидетельство о финансировании террористов компартией России |
Обучение |
Обучение контрас американскими инструкторами (ЦРУ); на территории США тренировочных лагерей не имелось. |
Присутствие российских специалистов непосредственно среди террористов, но непризнание их действий управляемыми РФ; обучение боевиков в лагерях России и Крыма |
Поставки оружия |
Поставляли оружие, амуницию по большей степени США |
Нет доказанных фактов поставок, но террористы имеют много сугубо российского оружия и амуниции; пути попадания неизвестны и не доказаны |
Заброска |
Со стороны США — нет. |
Со стороны России — не препятствование попаданию с ее территории на территорию Украины боевиков, техники, вооружения; участие военнослужащих РФ, однако, «добровольное» |
Боевая поддержка |
Со стороны США — разведка, в частности, радиолокационная; привлечение боевых кораблей ВМС США для перемещения контрас и минирования ими портов Никарагуа |
Со стороны России — разведка, в частности радиолокационная и поставка беспилотников, однако эти действия не доказаны; в последнее время были свидетельства о ракетных ударах и даже авиаударах с территории России |
Пропаганда, другие действия |
Военные учения вооруженных сил на границе, уведомление о возможном нападении, чем осуществлялось давление |
Военные учения вооруженных сил на границе, провокационные нарушения воздушного пространства, сообщения о возможном нападении, чем осуществлялось давление |
В отношении использования оружия в пункте 91 МС ООН указывается, что контрас использовали для своих потребностей
самолеты (не боевые), предоставленные им Соединенными Штатами Америки. Есть немало свидетельств об использовании террористами военной техники российского производства, предоставляемой самой Россией, хотя она (РФ) обычно объясняет наличие у террористов похожего на российское оружие хищениями его со складов украинской армии на Донбассе. По словам одного из советников руководителя и идеолога «ДНР» и «ЛНР» Сергея Кургиняна, Россия поставляла и поставляет террористам современное оружие.
Если обратиться к финансовому аспекту, то нет свидетельств о непосредственной финансовой поддержке Россией террористов «ДНР/ЛНР». По крайней мере, в СМИ (украинских, российских) нет официальных заявлений, сообщений о наличии каких-либо финансовых программ по поддержке указанных субъектов. В деле о Никарагуа таких свидетельств было немало. В частности, США признавали контрас повстанцами и на законодательном уровне выделяли им помощь в размере 100 миллионов долларов. Это происходило в рамках общей политической поддержки повстанцев, как их называло правительство США. В этом аспекте трудно сравнивать действия России, поскольку мы не владеем полной информацией о государственных бюджетах ее внутренних исполнительных органов. Но стоит обратить внимание на участие КПРФ (одной из самых многочисленных партий в России) в финансировании «ДНР» и «ЛНР». Также украинская сторона обнародовала факты, свидетельствующие о российском финансировании. СБУ постоянно сообщает о переводе средств из России на счета частных лиц, поддерживающих «ДНР» и «ЛНР». Информационное агентство Bloomberg в августе сего года, со ссылкой на источники в «руководстве ДНР», распространило информацию о том, что террористы из самопровозглашенной «ДНР» ежемесячно получают от России 2,5 млрд рублей ($ 37 млн).
Что касается тренировок боевиков, то МС ООН в решении по Никарагуа возложил на США ответственность за подготовку контрас в специальных лагерях. Также установлено, что ЦРУ предоставляло для контрас вооружение и амуницию. В настоящее время есть все основания утверждать, что Россия также готовит добровольцев в лагерях на своей территории и в Крыму, а также в дальнейшем способствует их заброске на Донбасс.
Следует подчеркнуть, что МС ООН не установил, что солдаты, спецназ США непосредственно принимали участие в действиях на территории Никарагуа. Нет также свидетельств о наличии в рядах контрас граждан США. В то же время в событиях на востоке Украины участвует немало российских граждан. А Россия не скрывает гибели значительного количества своих военнослужащих в событиях на Донбассе. Однако официальная позиция Москвы в отношении участия россиян в конфликте — «добровольное участие». Парадокс в том, что военнообязанные Российской Федерации не могут без ведома руководства участвовать в вооруженных конфликтах за ее пределами, даже во время отпуска. Один из самых известных эпизодов, свидетельствующих об участии россиян в событиях на Донбассе, — доставка в Россию так называемого «груза 200». Также общеизвестно, что 31 россиянин погиб вследствие огневого удара украинских силовиков во время боя в Донецком аэропорту. Информации о том, как и когда они оказались на территории Украины, не имеется.
Сравнивая дела США-Никарагуа и Россия-Украина, мы выделили идентичные и похожие формы поддержки США и Россией террористов соответственно в Никарагуа и на востоке Украины. Таким образом, можем считать решение МС ООН в деле «Никарагуа против США» базовым для определения действий России на территории Украины как вооруженное нападение на соседнее государство, нарушение его территориальной ценности, вмешательство во внутренние дела независимого государства. МС ООН в своем решении не употребил термин «непрямая агрессия» для определения действий США, но в решении содержится его определение и, по существу, подтверждение МС ООН данного пункта Резолюции «Определение агрессии». Украина может воспользоваться этим как международно-правовой базой для квалификации действий России на востоке как акта непрямой агрессии.
В международном праве есть две доктрины об ответственности государства и физических лиц за действия третьих лиц, граждан другого государства, то есть, по существу, за совершение непрямой агрессии. На основании вышеприведенного дела «Никарагуа против США», а также решения Международного суда была создана доктрина эффективного контроля. Этот шаблон впоследствии использовался в деле «Босния и Герцеговина против Сербии» в 2007 году. Доктрина эффективного контроля предусматривает, что государство и физические лица отвечают за деятельность третьих лиц в том случае, если они осуществляют эффективный контроль деятельности этих третьих лиц, то есть, непосредственно предоставляют им инструкции и дают указания по планированию и проведению операций. Сравнивая дела Россия-Украина и США-Никарагуа, отмечаем ряд общих черт, свидетельствующих о непрямой агрессии России, о поддержке террористических группировок «ДНР» и «ЛНР», руководят которыми непосредственно прибывшие спецы из России, о имеющихся фактах деятельности на территории Украины российских военнослужащих. Таким образом, применение доктрины эффективного контроля целесообразно для определения ответственности российских спецназовцев за действия «ДНР» и «ЛНР».
Следующая доктрина — доктрина общего контроля. Ее применил Международный криминальный трибунал в отношении бывшей Югославии в деле Душко Тадича. Доктриной предусматривается, что государство и физические лица отвечают за деятельность третьих лиц в том случае, если они осуществляют общий контроль над деятельностью этих третьих лиц, например, финансируют, вооружают, обучают. Как отмечено выше, у Украины имеются доказательства о том, что Россия вооружает и финансирует боевиков «ДНР» и «ЛНР». Следовательно, для определения ответственности России и ее спецназовцев целесообразно обращаться к обеим доктринам: эффективного и общего контроля.
3. Реакция международного сообщества на агрессивные действия России на Донбассе
Одним из первых политических заявлений на международном уровне о признании действий России на Донбассе агрессивными является заявление Генерального секретаря НАТО. После чрезвычайного заседания Комиссии Украина-НАТО в августе 2014 года в связи с эскалацией вооруженного нападения России на востоке Украины, Генеральный секретарь НАТО А. Расмуссен квалифицировал вторжение вооруженных сил Российской Федерации через восточную российско-украинскую государственную границу как «серьезную эскалацию вооруженной агрессии России против Украины».
Украина на официальном политическом уровне признала Россию государством-агрессором лишь в январе 2015 года, когда Верховная Рада Украины приняла Постановление «Об Обращении Верховной Рады Украины в Организацию Объединенных Наций, Европейский Парламент, Парламентскую Ассамблею Совета Европы, Парламентскую Ассамблею НАТО, Парламентскую Ассамблею ОБСЕ, Парламентскую Ассамблею ГУАМ, парламенты государств мира о признании Российской Федерации государством-агрессором».
В июне 2015 года Парламентская Ассамблея Совета Европы приняла резолюцию в отношении пропавших без вести лиц в Крыму и во время украинско-российского конфликта, где Россия признана агрессором и оккупантом.
В июле 2015 года Парламентская Ассамблея ОБСЕ приняла Резолюцию «Продолжение очевидных, грубых и неисправленных нарушений Российской Федерацией международных норм и принципов ОБСЕ». В ней четко определяется, что действия РФ в Крыму и на Донбассе являются актами военной агрессии против Украины.
Таким образом, не только Украина на основании международного права квалифицирует действия РФ как агрессию, но постепенно и региональные организации принимают аналогичные решения. Однако следует отметить, что резолюции региональных организаций, как и международных, по определению многих правоведов входят в, так называемый, «soft law», то есть не имеют обязательной юридической силы для исполнения, а являются политическими документами. Хотя факт их принятия уже свидетельствует об определенных тенденциях и позициях, имеющихся у государств по отношению к определенным вопросам.
4. Перспективы квалификации действий России как акта агрессии
Квалификация действий России как акта агрессии и принятие принудительных мер является компетенцией именно Совета Безопасности на основании статьи 39 Устава ООН. Лишь Совет Безопасности может решать, какие действия государства являются нарушением или представляют угрозу для мира, являются актами агрессии, и принимать ли военные принудительные меры на этих основаниях. Его решения имеют юридическую, а не политическую силу. Однако исходя из практики решений Совета Безопасности, следует сказать, что он ни разу не признавал ни одного государства агрессором, в том числе и своего постоянного члена. Он только квалифицировал действия государства как нарушение мира, оказание вооруженного давления и принимал принудительные меры для восстановления международного мира и безопасности.
Принять решение Совета Безопасности о признании России агрессором и предпринять принудительные действия против нее, по существу не имеется возможности, поскольку Россия в этом случае воспользуется правом вето. Тем не менее, статья 27 Устава ООН четко определяет: «Страна, являющаяся стороной конфликта, должна воздерживаться при голосовании этого вопроса в Совете Безопасности». Но парадокс в том, что для того, чтобы признать Россию стороной конфликта в рамках настоящей статьи, тоже необходимо прибегнуть к голосованию, и Россия воспользуется правом вето. Таким образом, наблюдается действие двойного вето. Такая замкнутость этой процедуры демонстрирует наличие кризиса в Совете Безопасности. Ведь он не в состоянии сегодня решить возложенные на него Уставом ООН вопросы мира и безопасности. Следовательно, невзирая на возможность констатации формального соответствия действий Российской Федерации определению агрессии, сегодня нет решений Совета Безопасности ООН по этому поводу, что делает невозможной реализацию международной ответственности Российской Федерации в форме применения санкций Советом Безопасности ООН.
Генеральная Ассамблея ООН может принять политическое решение о признании России агрессором. Поскольку Ассамблея уполномочена обсуждать любые вопросы, входящие в компетенцию ООН, то есть и вопрос поддержки международного мира и безопасности. В соответствии с пунктом 2 статьи 11, Генеральная Ассамблея ООН может применить три варианта действий при реализации этого права: организовать только процесс обсуждения, предоставить рекомендации или поставить в известность о необходимости проведения определенных мероприятий. В то же время необходимо отметить, что сегодня резолюции Генеральной Ассамблеи ООН остаются в сфере так называемого «мягкого права» и не имеют обязательного характера, то есть не создают правовых последствий.
Однако стоит напомнить о Резолюции ГА ООН № 377 1950-го года, создавшей процедуру «Единство ради мира». Она заключается в том, что, если есть основания полагать, что существует угроза миру или зафиксирован акт агрессии, а Совет Безопасности не в состоянии принять решение вследствие несовпадения во взглядах между постоянными членами, вопрос выносится на рассмотрение внеочередной специальной сессии Генеральной Ассамблеи. Она созывается в течение 24 часов после выдвижения такого требования не менее, чем семью какими-либо членами Совета Безопасности или большинством членов Генеральной Ассамблеи. В этом случае в компетенции Ассамблеи принятие рекомендаций по коллективным действиям, а в случае нарушения мира или акта агрессии — применение военной силы для поддержания и восстановления международного мира и безопасности.
Постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев комментирует, как можно обойти Совет Безопасности при принятии решения по Украине: «Есть другая, тоже теоретически возможная опция — двигаться через Генеральную Ассамблею, для чего необходимо 2/3 голосов в соответствии с Резолюцией 377». В то же время, как он утверждает, если даже Украину и поддержит более ста стран, то вскоре появится другая проблема: где взять средства для выполнения решения Генассамблеи, например, для развертывания миротворческой миссии. Но вопрос определения действий России как акта агрессии можно осуществить, минуя Совет Безопасности через Генеральную Ассамблею ООН.
К компетенции Международного Суда ООН относится принятие решений по спорам между государствами и вынесение консультативных выводов по просьбе Совета Безопасности, Генеральной Ассамблеи и других органов ООН при наличии на это согласия Генеральной Ассамблеи. Перспективы рассмотрения дела Украины против России являются практически нереальными, поскольку последняя не даст на это своего согласия. Согласно Уставу МС ООН, его компетенция может применяться только на основе имеющегося согласия государств. Такое согласие может быть факультативным, когда государство делает заявление о том, что на него распространяется такая компетенция. Также согласие может быть дано на основании договора между государствами, содержащего положение об обязательности юрисдикции суда или на основании конвенции, участником которой является государство, но в этом случае МС ООН должен признать, что такая ситуация отвечает сфере действия этой конвенции.
Перспективы рассмотрения дела Украины против России являются практически нереальными |
Россия не является государством, заявившим о своей открытости по отношению к компетенции МС ООН. Здесь опять можем сравнивать с делом «Никарагуа против США»: обращение Никарагуа было возможным, поскольку США на момент подачи дела в МС ООН дали свое согласие на компетенцию суда в отношении себя. Также между Украиной и Россией нет договора, содержащего положение о возможности обращения в МС ООН. А применение определенной конвенции, как основания для обращения в суд, требует детального анализа ведущих специалистов-правоведов, поскольку сложность заключается в том, что соответствующая сфера действия конвенции должна не только включать предмет спора — в нашем случае агрессивные действия России, нарушение ею украинской границы, вмешательство во внутренние дела Украины, нарушение прав человека — но и содержать статьи об урегулировании споров, направленных в МС ООН. Как отмечает судья Леонид Скотников, Россия ведь признает юрисдикцию МС ООН в соответствии с теми конвенциями, которые она заключила с другими государствами, если у них есть статьи об урегулировании споров, направленных сторонами в МС ООН. Поэтому перспектива урегулирования возникшей ситуации между Украиной и Россией посредством рассмотрения дела в МС ООН является практически нереальной.
К тому же следует отметить, что МС ООН в своих решениях не может вместо Совета Безопасности принимать решение о признании государства агрессором и применении военных принудительных мер, поскольку это относится исключительно к компетенции Совета Безопасности. Также МС ООН после принятия им решения не может обязать Совет Безопасности принять соответствующее решение. Опять же обратимся к делу «Никарагуа против США», где, по решению МС ООН, США не признаны агрессором, хотя их действия на основании Резолюции «Определение агрессии» можно было квалифицировать как непрямую агрессию. А вот США были признаны нарушителем принципов угрозы силой и ее применения, невмешательства во внутренние дела Никарагуа.
МС ООН также может вынести консультативный вывод по поводу деяний России в Украине. Однако с таким запросом в МС ООН должен обратиться полномочный орган ООН. В случае вынесения такого консультативного вывода суд установит авторитетную позицию по правовому толкованию российско-украинского конфликта, но это не будет иметь юридической силы.
В перспективе Международный криминальный суд будет уполномочен рассматривать вопрос агрессии, однако его юрисдикция не распространяется ни на Украину, ни на Россию, поскольку ни одна из них не присоединились к Римскому уставу. К тому же еще не вступили в силу положения Римского устава об определении агрессии (были внесены резолюцией в 2010 г. в Кампале), и произойдет это только в 2017 году, то есть, вопросы военной агрессии еще не входят в юрисдикцию суда. Но даже если Украина (будучи участником Римского устава) направила бы жалобу ввиду возникшей на Донбассе ситуации из-за российской агрессии, МКС тогда бы рассматривал лишь дела в отношении совершения физическими лицами военных преступлений, преступлений против человечности и определил бы персональную ответственность правонарушителей.
5. Выводы
В данный момент существует беспрекословная правовая основа квалификации действий Российской Федерации на востоке Украины как акта агрессии. Верховная Рада Украины приняла постановление, в котором Россия признается агрессором. Также приняты политические решения международного сообщества, квалифицирующие действия России на Донбассе как агрессию. В частности, соответствующие резолюции приняли Парламентские ассамблеи Совета Европы и ОБСЕ. Однако такие постановления не предусматривают правовых последствий для государства-агрессора.
Нужно или реформировать Совет Безопасности, или апеллировать к другим инструментам решения данного конфликта |
Поэтому для решения этого вопроса необходимо квалифицированное решение Совета Безопасности, гарантирующее мир и безопасность. Такое решение не может быть принятым из-за права вето России как постоянного члена. В таком случае нужно или реформировать Совет Безопасности, или апеллировать к другим инструментам решения данного конфликта. Обойти Совет Безопасности можно с помощью принятия резолюции Генеральной Ассамблеей ООН на основании процедуры «Объединение ради мира».
Теоретически Украине можно обратиться в Международный суд ООН, хотя на практике это вряд ли осуществимо. Тем не менее, правовой основой для квалификации действий России как акта непрямой агрессии может служить решение Международного суда ООН по делу «Никарагуа против США», где имеется похожий предмет спора. Перспективы обращения в Международный криминальный суд требует от Украины присоединения, в первую очередь, к Римскому уставу, ведь это является формой привлечения к ответственности отдельных личностей, но не принятием решения по государству. К тому же агрессия как преступление до 2017 года еще не будет в юрисдикции Международного криминального суда.
Автор:
Довбенко М., аналитик-стажер FVІАС
Источник: Информационно-аналитический центр ІАС